– Да, пусть лучше Джордж, – согласился Леннон. – У него получится что-нибудь более необычное, чем у меня или у тебя.
– Возможно, возможно, – немного ревниво согласился Пол. – Но это касается только слов. А музыку я уже придумал. Смотри, – обратился он к Джорджу. – Берешь мажорный до…
Джордж послушно взял названный аккорд.
– Мелодия такая, – продолжал Пол, – тра-та-та-та, тра-та-та-та. Теперь фа-мэйдж и та же мелодия. И так – два раза.
– Слушай, дай ему самому сочинить, – заступился за Джорджа Джон, – а то ведь психанет, как тогда, на Твикинхэме.
– Не психану, – успокоил его Джордж. – Подходящая мелодия. Сейчас я придумаю слова и распишу вам всем, кто что поет.
– А про что будет припев? – поинтересовался Вепрев.
– Ну… – пожал плечами Джордж. – Догадаться нетрудно. Про карму.
– По-моему, было бы хорошо вспомнить про желтую субмарину, что мы снова в ней, снова вместе, – предложил Пол.
– Можно и про субмарину, – согласился Джордж.
– А еще про наш разрыв можно, – заметил Джон. – Мне тут один фанат сказал, что когда «Битлз» распались, небо для него раскололось на четыре части.
– Можно и про небо, – кивнул Джордж.
– Слушайте, пусть он сам думает, – на этот раз за Джорджа заступился уже Бронислав. – А то, знаете ли, получится какая-то свалка сущностей – свинья просит про желуди, коза про капусту, медведь про мед…
– Точно, – согласился Джон. – Работай, мальчик. Бумага, ручка есть?
Джордж кивнул. – Всё, не трогайте его, – скомандовал Джон.
– Между прочим, – очень кстати влез в разговор Ринго, меняя тем самым тему и освобождая Джорджа от пристального внимания, – я вчера у Барбары нашел на полке разговорник. – Он залез в сумку и показал друзьям книжицу с румяным детиной в шароварах и с чубом на фоне Юнион Джека* на обложке. – И я уже делаю успехи. Вот, послушайте. – Он полистал страницы, поднял брови и, вытянув руку в сторону пассажиров, радостно прочитал: – Йаки у вас йе касети из записом популярьних писень? – Он прищурился от удовольствия. – Какой красивый язык! [* Просторечное название британского флага.]
Бронислав хмыкнул.
– Ринго, это не русский, – сказал он, – это украинский. Но он тоже наш, советский. Если мы…
Закончить мысль ему не дал шум потасовки. Все повернулись на крики. Дрались юные мажоры. Темный Ник прижал светлого Макса складывающимся креслом и, подпрыгивая коленями на спинке этого бутерброда, яростно и монотонно повторял:
– Бе-ри ба-ян, су-ка! Бе-ри ба-ян!…
– Эй, – крикнул Бронислав, – вы чего это там затеяли? Совсем с катушек слетели?!
– Это мы меняемся, – хрипло пояснил Ник, – я ему электробаян «Топаз» отдаю, а он мне, гад, автограф.
– Это документ! – сдавленно прозвучало из бутерброда. – Скажите ему, что в чужие руки – не по-комсомольски! С меня взыщут!
Пассажиры с порицанием на лицах наблюдали, как стюарды разнимают хулиганов. Инцидент был исчерпан, когда все четверо «битлов» подписали Нику открытку с видами Нью-Йорка, случайно оказавшуюся у Йоко.
– Джордж, тебе еще много? – поинтересовался Пол.
– Заканчиваю, – отозвался он.
– Сколько нам еще лететь? – спросил Джон у Вепрева.
– Часа полтора.
– Проклятье! Была бы у нас хоть одна акустическая гитара, мы бы песню отрепетировали.
– Ребята, во дворце этих акустик четыре штуки, – виновато сказал Бронислав. – Но вы правы, мой прокол. Сейчас спрошу у пассажиров.
Он порывисто поднялся с места и исчез за перегородкой. Минут через пять Вепрев вернулся с гитарой в руках.
– Вот, – неуверенно улыбаясь, он протянул инструмент Джону. – Повезло. Вроде бы. Наши полярники транзитом летят, одолжили…
Это была советская семиструнная гитара «Ленинград», переделанная под шестиструнку. Седьмая, басовая, струна была заправлена за гриф маленьким гвоздиком. На корпусе красовались овальные переводные картинки с гэдээровскими красавицами.
Джон с опаской принял инструмент из рук Бронислава, взял аккорд и поморщился.
– Нормально, – вынес он вердикт. – Жуть. То, что надо. Ну что, – снова обернулся он к Джорджу, – готово?
– Готово, готово, – кивнул тот. – Держите ваши партии. У кого что подчеркнуто, тот то и поет. Йоко с Линдой по понятным причинам не участвуют.
«Битлы» разложили листочки на столиках, Джон подстроил полярную гитару по укулеле, и под эти инструменты и перкуссию Пола и Ринго они спели готовую песню:
О-о мой Джон,
Как саке свободой опьянен.
О-о мой Пол,
Крылья потерял и не нашел…
Где тот остров из коралла,
Где жуки поют хоралы?