Кроме Вепрева, в зале работали еще четыре переводчика.
– Вы знаете, мои дорогие, – проникновенно говорила Йоко, – я всегда восторгалась русской культурой. Мало того, скажу вам по секрету, я себя чувствую больше русской, чем японкой. Хотите знать почему? Это большой секрет, но вам я расскажу.
У Галины округлились глаза. Йоко понизила голос: – Я была вскормлена русской тетей.
– Не может быть! – Буряце ошеломленно отпил из бокала.
– В духовном смысле, конечно, – поправилась Йоко. – Это очень романтическая история. Тетю звали Анна Бубнова, ее полюбил блестящий японский юноша, сын банкира, и увез в Японию. Его звали Сюньити Оно.
Молоденькая переводчица бормотала русские слова, не отрывая от Йоко восторженных глаз.
– Сболтнешь – вылетишь из института, – бросила ей Галина. – И из комсомола.
Та, не переставая переводить, испуганно помотала головой.
– Но потом случилась трагедия, о которой мне сейчас трудно говорить. – Йоко потупила взгляд. – Ребенок Анны умер, и ее муж привел новую жену. Оставшись одна в большом холодном доме, в чужой стране, всю свою нерастраченную любовь тетушка отдала мне. Она учила меня играть на пианино и рисовать. Если бы не она, я бы сейчас не достигла таких звездных высот в музыке, я бы не стала той величиной в мире искусства, коей являюсь теперь.
Буряце с уважением посмотрел на Йоко и сменил пустую рюмку на полную. Также поступила и Галина.
– Моя русская тетя потом вернулась на родину, в городок Берново.
– Где это? – строго спросила Галина у переводчицы. Та беспомощно захлопала глазами.
– Регион Тверь, – ответила Йоко.
– Так вам нужно непременно посетить ее! – вскричала Галина. – Давайте я вам все организую – билеты, сопровождение, да хоть самолет! И мы с вами поедем, правда, Боренька?
– Большое спасибо, Галина. – Йоко мягко прикоснулась к ее руке. – Весь мир знает, что в этой стране для вас нет ничего невозможного.
Галина, польщенная, кивнула.
– Но, увы, моя незабвенная любимая тетя скончалась год назад.
Йоко промокнула глаза салфеткой. Галина помолчала, скорбно сложив губы. Потом сказала:
– А и правда, Йока (можно так тебя называть?), я вот прям чувствую, что ты наша, прямо чувствую. – Она приобняла гостью за плечи. – Говори, чего хочешь, все сделаю, все достану!
– Спасибо, Галина, мне ничего не нужно, у меня все есть, – скромно произнесла Йоко. – Правда… Вот мужу моему, Джону… – Йоко выразительно посмотрела на переводчицу, и Галина движением бровей отослала ту прочь. – Ему нужно лекарство, мы забыли его дома. Оно редкое, гомеопатическое.
Йоко приподнялась на цыпочки и шепнула что-то Галине в ухо. Та ошарашенно помолчала секунду, потом сочувственно посмотрела на Джона, беседующего с каким-то упитанным добродушным мужчиной лет сорока пяти, явно семитской наружности.
– Вот все они так, гении, Боря… – сказала Галина грустно. – Нет, чтоб просто выпивать… Вот и Вовка Высоцкий… – Потом улыбнулась Йоко одними губами и кивнула. – Организуем. Сейчас пару звоночков сделаю, подвезут.
Человека, с которым беседовал Джон, звали Моисей Миронович Мучник, и был он недавно назначенным директором Дворца зрелищ и спорта сибирского города Томска. Он приехал в Москву в поисках артистов для своей сцены, а также для знакомства с вышестоящим культурным начальством – и чудом, через приятеля, Леонида Якубовича, попал на прослушивание «Битлз».
И сам собеседник, и разговор с ним явно были Джону в тягость, но вежливость не позволяла ему сказать это напрямую.
– Извините, мистер Мучник, но в таком городишке, если не сказать богом забытой дыре, как ваш Томск, не может быть хороших площадок, – говорил он со скучающим видом. – В свое время мы собирали стадионы и планируем делать это и впредь.
Вепрев с сочувствующим видом переводил, хотя Мучник то и дело пытался вставить фразу на английском, видимо полагая, что от этого его аргументы становятся более убедительными.
– Помилуйте, мистер Леннон, май год, – прижал руки к груди Моисей Миронович, – да наш дворец и есть стадион, только под крышей. Если вы планируете выступать на открытом, ит из ёр бизнес, так сказать, у нас такой тоже есть, но сейчас, знаете ли, зима, и вы таким образом пополните плеяду ледовых фигур в нашем городском саду. Я вас поставлю рядом с бременскими музыкантами. До весны.