– Бронислав Валерианович, – дрожащим голосом проблеяла она. – Там какой-то ненормальный кричит не по-русски, говорит, «ду ю спик инглиш», а я немецкий изучала. Помогите, пожалуйста. Он, наверное, сейчас опять звонить будет.
Так и случилось. Но на этот раз трубку взял Вепрев.
– Какого дьявола, черт вас подери, вы отключились?! – услышал он низкий хриплый голос.
– Приемная Министерства культуры СССР, – сухо отозвался Бронислав. – Слушаю вас.
– Нет, это я хотел бы вас послушать! Услышать ответы на свои вопросы! Как вы допустили, что группа «Битлз» в корыстных целях использовала на вашей территории собственность нашей корпорации?!
– Какую собственность? – удивленно спросил Бронислав, прекрасно понимавший, о чем идет речь.
– С кем я говорю?! Это министр?!
– Нет. А с кем говорю я? – в свою очередь поинтересовался Бронислав.
– Дайте мне министра! Скажите ему, что с ним желает побеседовать Лесли Грейд, «Сони АТВ», Нью-Йорк.
– Минуту. – Вепрев закрыл ладонью микрофон. – Марина, передай шефу, что звонят из Америки, грозят скандалом из-за нарушения прав.
Марина вдавила клавишу на пульте и что-то прошелестела в микрофон.
– Заходите, – сказала она Брониславу и испуганными глазами показала на министерскую дверь.
Демичев кивнул Вепреву и сунул в руки трубку:
– Спроси, сколько он хочет.
– Мистер Грейд, – продолжил разговор Вепрев уже отсюда, – господин министр Демичев спрашивает, собираетесь ли вы выставить нам счет в виде штрафа за нарушение ваших прав?
В трубке молчали. Лесли Грейд оценивал реакцию собеседника, свои шансы на получение от диких азиатов компенсации и прогнозировал выгоды от сотрудничества с Советами, а также потери – в случае, если он будет сильно давить.
– Нет, – наконец ответил он тоном ниже. – Так вопрос пока не стоит. Но если в дальнейшем они будут использовать контент принадлежащего нам каталога «Северных песен», я буду вынужден подать в суд. Сейчас расценивайте мой звонок как предупреждение.
Вепрев перевел. Демичев кивнул:
– Хорошо, скажи, мы принимаем его меморандум к сведению.
Собеседники вежливо распрощались.
Вепрев с удивлением заметил, что все это министра вовсе не озаботило, а, даже наоборот, обрадовало. Демичев снял очки, что-то довольно бормоча, с улыбкой протер их, затем нацепил обратно на нос и строго воззрился на Бронислава.
– Ну? – сказал он. – Допрыгался?
– Допрыгался. – Вепрев сокрушенно опустил голову. Ритуальный танец на министерском ковре начался с давно привычных па.
…Термен был не просто экскурсоводом. Он рассказывал о Москве от первого лица.
– Вот в этом доме мы с академиком Иоффе останавливались, когда приезжали в Москву из Ленинграда. Великий человек! У Рентгена учился. Лабораторию мне дал. А вот американское посольство. Эх, много бы я мог про него рассказать, да права не имею. Кстати, был у меня в знакомцах и президент Эйзенхауэр. Дуайт. Правильный был человек, простой, как деревенский парень. И вояка талантливый. Не зря советский орден Победы получил.
Иногда Термен касался совсем уж былинных времен. Например, рассказывал про знаменитых московских извозчиков и со смехом вспоминал, как, будучи студентом, удирал от них, не расплатившись…
– А вот здесь меня в семнадцатом казак нагайкой по спине огрел, когда студенческую демонстрацию разгоняли. Я-то тут случайно оказался, мимо шел, да кто разбираться станет? Так я пристал к нему, чтобы он мне эту нагайку на память продал. Продай да продай…И он, представьте, уступил мне ее – за три рубля с полтиной. Долго она у меня потом над кроватью висела. А спина и сейчас еще иногда ноет.
Они поужинали в ресторане «Пекин», на открытии которого Лев Сергеевич гулял в пятьдесят пятом.
– Популярное было место, – рассказывал он, уплетая вместе со всеми аппетитное рагу. – Главное, кухня своеобразная, по-настоящему китайская. Но всему же должен быть предел, правда? Понять не могу, как могли наши советские люди заказывать собачатину в пикантном соусе.
Линда уронила салфетку.
– Да вы не пугайтесь, девушка, сейчас такое тут уже не подают, – успокоил ее Лев Сергеевич.
– Кстати, о Поднебесной, – с серьезной миной обратился к нему Джон, – вы не вспомните, Лев, где сейчас та красная ленточка, которую вы разрезали при открытии Великой Китайской стены?
Все засмеялись.
– У меня дома, в прикроватной тумбочке, – отозвался Лев Сергеевич с таким же невозмутимым выражением лица.
Когда они вышли из ресторана, уже смеркалось. То ли сказалась прогулка, то ли заканчивалось действие чудесного рассола, но все вдруг почувствовали усталость.
– Ноги просто отваливаются, – пожаловалась Йоко. – Давайте возвращаться.