Ничипоренко и командный состав пообщались с музыкантами в теплушке, им были принесены извинения, на что путешественники ответили, что, мол, пустяки, дело житейское. Были вручены подарки: исключительно теплые летные кожаные куртки – мечта всех начинающих пилотов – и унты. А «битлы» опять подписали кучу пластинок и фотографий.
Полковник пообещал сопровождение истребителем до Екатеринбурга и цистерну горючего на Барабинском военном аэродроме, где у него служит сват. Затем приказал:.
– Взвод, стройся! Солдаты стали во фрунт.
– А-атважным путешественникам и музыкантам, ура!
– Ура-а!!! – отозвались солдаты.
Самолет разогнался и неспешно поднялся в небо.
– Удивительные люди, – заметил Мучник, уткнувшись лбом в окошко. Потом повторил по-английски: – Amazing people.
– Это точно, – согласился Ринго, прижал к уху гипс и прислушался, постукивая по нему ногтем.
– Меня поразило то, что они ни разу не попросили нас сыграть для них, – заметил Джордж.
– А меня это даже как-то обидело, – отозвался Пол. – Ну и болван, – заключил Джон.
Возражений не последовало.
«Здравствуй, читатель „Глупостного дневника"! Меня зовут Пол Маккартни, я битл.
Как уже написал Ринго, затея эта у Джона сильно идиотская – записывать все бредовые и смешные мысли, которые приходят нам в голову. Я, например, вообще не могу шутить по заказу, и к джоновскому клиническому сюрреализму тоже не склонен.
Но его так называемую „книгу" по цене два с половиной фунта в первый же день купили пятьдесят тысяч человек в Англии и девяносто тысяч в Штатах, а это нехилая сумма, так что я решил на всякий случай поучаствовать. К тому же тут – или все, или никто. Кому будет нужна книга „Дурацкие мысли всех «Битлз», кроме Пола Маккартни"?
Короче, не ждите от меня ничего особенного, во всяком случае в этот раз, но вот вам анекдот, который мне рассказал фермер из русской деревни Буркин-Буерак. Я его не совсем понял, но Брайан Вепрев говорил, что там есть игра слов, а это как раз то, что тут нужно.
Филолог приходит на работу с огромным синяком под глазом. Босс его спрашивает: „Ну как же так? Вы же интеллигентный человек! Откуда это у вас?" – „Да вы понимаете… Пили чай у одной милейшей особы. В числе приглашенных был один военный. Вот он начал рассказывать: «Был у меня в combat company один Dick…» А я ему говорю: «Извините, но правильно говорить не в роте, а во рту»".
Сегодня спрошу у Мозеса, в чем здесь юмор».
Зазвонил телефон. Сержант Сергей поднял трубку. Услышав, с кем он разговаривает, милиционер вскочил, затем сел и гаркнул:
– Здравия желаю, товарищ генерал! Сержант Тарасов! Так точно, имеется!
Он обернулся и с испугом посмотрел на Йоко.
– Слушаюсь! Есть выполнять!
Он осторожно положил трубку, зачем-то надел шапку с кокардой, потом снял ее и аккуратно положил на стол.
Звонки сверху не были редкостью. По телефонному праву отпускались и уголовные авторитеты, и сынки сановитых партийцев, и представители нацменьшинств, в общем, все, кто имел особое отношение к власти и деньгам. Но обычно такие распоряжения поступали от его непосредственного начальника – майора Осадчего. А в этот раз позвонил сам (!) первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Чурбанов.
Сержант подошел к решетке, открыл ее и сделал Йоко приглашающий жест. Она вышла. Тарасов указал на стул, заглянул
в подсобку и вернулся с ее сумкой и ремнем от меховой куртки. Все это он положил на стол. Потом указал на окно:
– Авто, – и на будильник на столе. – Драйсих минутен*. [* DreiUig Minuten – тридцать минут (нем.).]
Йоко улыбнулась и кивнула. Она проверила содержимое сумки. Не хватало джинсов, трех футболок, из косметички исчезли духи, пудра, тени и помада. Кредитные карты были на месте, но в пачке денег не хватало пятиста долларов. «И черт с ними, – неожиданно для самой себя подумала Йоко. – Остальное на месте, и то хорошо. А главное, я на свободе. Спасибо Александеру и Галине».
Милиционер стоял рядом, слегка склонившись, как официант в ожидании заказа.
Йоко повернулась к нему, показала на телефон и произнесла:
– Нью-Йорк.
Милиционер прикинул что-то в уме и махнул рукой, давай, мол, тебе все можно. Йоко написала на газете длинный перечень цифр, свою фамилию, сняла трубку и подала ее сержанту:
– Нью-Йорк.
Милиционер стал набирать номер, долго что-то объяснял, ждал, то и дело поворачиваясь к Йоко и мимикой жалуясь ей на тупость телефонисток и плохое качество связи. Наконец он просиял и протянул трубку. Раздался голос Хелен: