– Жду вас сегодня, вы ведь придете?
Я не колеблясь ответила:
– Сегодня в пять.
– Ах, Битна, вы – ангел.
Она сказала это по-английски, а через мгновение я получила на телефон человечка с нимбом из птичек, которые кружились у него над головой.
Я села в автобус и поехала к ней, на улицу рядом с французским лицеем, в южной части города. Ярко светило солнце, и я поняла, что никогда раньше не замечала, в каком красивом районе она живет: небольшие шикарные домики среди садов, современные виллы. Когда я проходила мимо ворот, за заборами яростно лаяли собаки. Прохожие явно не часто забредают в этот квартал, тут совсем не так, как на холмах над Синчоном, где почти все ходят пешком, а некоторые тащат за собой тележки с овощами или толкают тачки со старыми картонными коробками. В квартале у Саломеи – до сих пор я была там всего один раз – даже машины выглядят так, будто они никогда не двигаются. Стоят себе аккуратно на специально размеченных площадках. Перед входом в дом Саломеи я как будто узнала одну машину, серую «Киа», которую припарковала у стены одна из медсестер. В этом было что-то успокаивающее, но, как и всё, что никогда не меняется, это нагоняло определенную тоску, и я чуть не развернулась и не ушла. Но голос Саломеи, низкий голос, которым она говорила: «Дальше, расскажите, что было дальше, пожалуйста», придал мне смелости, и я позвонила в дверь. Меня впустила медсестра, я сняла кроссовки и надела тапочки, которые она дала. Сестра ничего не сказала, главное, она не сказала «Госпожа Саломея ждет вас»: это Саломея так велела – никогда не говорить пустых, банальных фраз. Молчание.
Предвечернее солнце ярко освещало комнату, я была рада, что выбрала именно этот час: мне не хотелось бы находиться здесь в темное холодное время, вдыхать запах болезни. Сейчас же, наоборот, в комнате пахло жасминовым чаем, его приготовила медсестра, и теперь он дымился на ломберном столике рядом с Саломеей. В этом было что-то от ритуала – хотя я пила здесь чай лишь второй раз – а мне нравится все, что похоже на ритуал. Внезапно мне захотелось начать рассказывать, у меня даже задрожали руки от нетерпения. Возможно, это выглядит самонадеянно, но, когда я подходила к дому Саломеи, мне казалось, что это мое предназначение, моя судьба – дать ей ощутить настоящую жизнь. И мне нравилось это, потому что в тот миг, когда я переступала порог ее дома, я не имела ни малейшего представления о том, про что буду ей рассказывать: продолжение про господина Чо или про мадемуазель Китти, а может, придумаю историю про убийцу. Я решила, что сегодня будет Китти.
Вторая история, рассказанная Саломее
Китти пришла в салон красоты рано утром, когда госпожа Лим приготавливала для посетительниц кресла, чистое белье, инструменты и большой чайник с зеленым чаем. Салон у госпожи Лим небольшой, но все в нем прекрасно организовано для приема дам, желающих сделать прическу, покрасить или завить волосы. Клиентура у нее не слишком разнообразна, в основном это женщины среднего возраста, госпожа Лим знает их имена, фамилии и даже кое-какие секреты, которыми обычно делятся с парикмахерами и маникюршами. Поэтому появление Китти в салоне госпожи Лим выглядело странным и непредвиденным. На тот момент никто не знал ни ее, ни как ее зовут. Только позже, через месяц или два, возникло это имя – Китти, может быть, из-за японской куклы или потому что госпожа Лим услышала его от кого-то. Своим появлением мадемуазель Китти взбудоражила весь салон. Две парикмахерши госпожи Лим, Чо Ын и Йери, долго строили различные предположения, основанные исключительно на эмоциях и начисто лишенные логики: «Она такая худая, наверно, она с Севера, из деревни. Нет, не может быть, чтобы она пришла так издалека, лично я бы сказала, что она городская, смотрите, она ничего не боится, идет прямо к нам, как будто знает этот квартал. Городская! Вы-то сами, девушка из Йонволя[18], можете вообще отличить одно от другого? Во всяком случае, она в полном порядке, вы видели, какой у нее мех? Прекрасного серого цвета, ни единого пятнышка, уж точно она не топталась по деревенской грязи. И потом, она хорошо знает квартал, должно быть, живет тут, рядом, в высотном доме – «Good Luck!». А может, она из того фастфуда? Или из игорного притона? Из притона! Скажете тоже! Что ей там делать среди всех этих пьяниц? Я, конечно, не уверена, но мне кажется, что я ее уже однажды видела – неподалеку от христианской церкви, ею там наверняка пастор занимается, меня бы это не удивило, у нее такой задумчивый вид! Это вы несете всякую чушь – почему тогда не буддистка из храма Чогеса[19] или с горы Намсан[20], раз уж на то пошло! Что ей тогда было бы делать здесь? Наш салон не для шикарных дам, он именно для местных теток, что, неправда? Ишь разболтались, прервала их беседу госпожа Лим, сплетницы какие! Давайте-давайте, за работу, белье надо постирать, ножницы, пилки привести в порядок, я вам не за то плачу, чтобы вы тут несли всякий вздор про нашу посетительницу, нашу странницу».
19
Храм Чогеса – буддистский храм, расположенный в центральной части Сеула, главный центр корейского дзен-буддизма. Создан в 1920 г. (во времена правления династии Чосон буддистские храмы были запрещены). Чогеса принадлежит ордену Чоге, основанному монахом Чинулем. Это крупнейший орден в Корее, управляющий более чем 1500 храмами.
20
На каменных склонах горы Намсан высечено множество буддистских изображений. Самый известный образец такого искусства – Камень Будды, расположенный в долине Тапколь и состоящий из трех каменных стен, украшенных изображениями Будды и его учеников.