— Здравствуйте, — он четким движением склонил голову, разве что каблуками не щелкнул.
— Добрый день. — Я немного замялась, не зная, как отвечать на столь изысканное приветствие, и чувствуя себя очень неуютно под оценивающим прищуром Зацепина. — Ника Евсеева. Телохранитель.
Густые брови Зацепина изогнулись удивленным домиком, и Алексей вынужден был в нескольких словах обрисовать ситуацию. Достаточно тихо, чтобы навострившие уши подростки при всем желании не смогли ничего разобрать. Зацепин озабочено покачал головой.
— Ты полагаешь, что серьезной опасности нет?
— Почти уверен. Но береженого Бог бережет. У тебя найдется отдельная комната для Ники Валерьевны?
— Конечно, я…
— А где обитает мой подопечный? — вмешалась я.
— Там, — Алексей указал на левую избу. — Там у нас все мальчишки обитают. А в другой избе — девочки.
— Не пойдет, — я решительно замотала головой. — Нам нужна отдельная комната на двоих. Иначе я не ручаюсь за безопасность вашего сына.
Панфилов не ожидал от меня такой отповеди. Игра, начатая им в кафе, ради сохранения собственного лица оборачивалась чем-то серьезным и даже пугающим. Наверное, он уже двадцать раз пожалел о своем решении, но и я не привыкла выполнять свою работу спустя рукава. Нанял телохранителя — будь любезен создать условия.
Зато вожатый Николай посмотрел на меня с уважением и предложил:
— Можно мою комнату занять. А я к пацанам переберусь.
— Не надо, — отмахнулся Зацепин. — Освободим чулан. Он как раз подойдет.
Хмурый Алексей молча кивнул и спросил:
— А где сам виновник переполоха? Надо его с Никой познакомить.
— На кухне картошку чистит, — улыбнулся Николай.
— Опять проштрафился? — Алексей насупился еще больше. — Что на этот раз?
— Все нормально, Леха, — успокоил Чинаров. — Сегодня он дежурный.
— Ну, тогда мы точно голодными останемся, — улыбнулся Зацепин. — Паша может на какую-нибудь фигуристую картофелину заглядеться и про все забыть. Он у тебя мечтатель.
— Мечтатель, — подтвердил Алексей без всякого выражения, а я почувствовала, как стоявшая за спиной Саша съежилась, будто в ожидании удара.
Видимо, и Николай ощутил возникшую неловкость и спешно засобирался:
— Ну, я пойду чулан освобождать.
— А я, — стряхнул оцепенение Панфилов, — покажу Нике Валерьевне окрестности.
— Только не задерживайся, — тихим голосом попросила мужа Саша.
Он молча кивнул и повлек меня по утоптанной тропинке в обход «помещичьего» дома. В воздухе отчетливо повеяло влагой, и сквозь березовые стволы проглянула отраженная синева июльского неба, слегка исковерканная рябью. Озеро. Оно оказалось действительно большим. Надо будет выпытать у Панфилова, как называется. Но пытать почему-то стали меня.
— Что вы со мной сделали там в кафе? — Алексей стоял немного выше и поэтому мог буравить меня взглядом, не задирая головы.
— Ничего, — смутилась я, поскольку сама себе не могла внятно разъяснить происшедшее. — Просто хотела вас попугать. Очень уж вы меня достали своими подколами. Я сама чуть со стула не упала, когда вы деньги выложили.
— Не понимаю… — Алексей рассеянно провел рукой по глазам.
— Я тоже не понимала. Пока не догадалась, что у вас гипогликемическая кома. Один из признаков ее приближения — спутанность сознания. Человек ведет себя как пьяный и не отдает отчета своим действиям. Ваш поступок я могу объяснить только так.
— Ну, допустим. — Панфилов прикурил и глубоко затянулся. — А теперь дайте мне сюда ваш паспорт и документ, удостоверяющий, что вы действительно телохранитель.
Что ж, лучше поздно, чем никогда. Немного порывшись в сумочке, я вытащила паспорт вместе с вложенной лицензией и протянула своему нанимателю. Он внимательно просмотрел документы и вернул мне со словами:
— Деньги можете оставить. Все-таки я вам жизнью обязан, а она дорогого стоит. Что же касается вашей «работы»… Сегодня пятница. До понедельника вы будете приглядывать за Пашкой. А потом — адью.
— Но почему?
— Потому, что когда я говорил жене, что нанял вас, судя по всему, находился в неадекватном состоянии. Моему сыну не нужен телохранитель. Я уверен. Но раз уж так вышло, доиграем эту комедию до конца.
— Вы уверенны, что телохранитель не нужен? — нахмурилась я. — Вы же умный человек и понимаете, что не случайно чуть не отдали богу душу.