Все еще убежденная, что меня разыгрывают, я на всякий случай подошла к самому краю берега и уставилась на то место, где скрылся под водой мой подопечный. Раз, два, три, четыре… После двадцати я глубоко вздохнула. После тридцати, как была в джинсах и кроссовках, так и рванула в озеро, оставляя за собой шлейф хрустальных брызг. А вдруг он ударился на дне о корягу? Просто потерял сознание, ведь он так легко падает в обморок? Не добежав двух метров до ничего не понимавшего Чинарова, я нырнула и наугад закружилась, пытаясь ощупью отыскать исчезнувшего мальчишку.
Когда воздух в легких закончился, мне волей неволей пришлось вынырнуть за новой порцией кислорода. Вода, попавшая в мои широко открытые глаза, тщетно пытавшиеся разглядеть что-либо в пронизанной солнечными лучами толще, жгла не хуже кислоты. И потому я не сразу разглядела, что из-за плеча Николая осторожно высовывается белобрысая Пашкина голова. Но уж когда разглядела… Высшее педагогическое образование не помешало мне высказать все, что я думаю о маленьких засранцах, норовящих довести до инфаркта своих заботливых телохранителей. А также о великовозрастных придурках, которым косая сажень в плечах заменяет половину действующих мозговых извилин. И хотя Николай, в отличие от Пашки, жизнерадостно скалящегося из-за его спины, улыбался несколько виновато, кипевшая во мне обида грозила перерасти в настоящую вендетту.
Гордо тряхнув головой, я обдала «вожатого» россыпью сорвавшихся с волос брызг и направилась к берегу, храня оскорбленное молчание. Судя по донесшемуся из-за спины громкому плеску, проштрафившиеся любители розыгрышей следовали за мной по пятам. Николай что-то в полголоса выговаривал юному Панфилову, а меня потихоньку начинало трясти. Как всегда, когда опасность уже миновала и можно ослабить натянутые струной нервы, стресс выплескивался наружу мелкой противной дрожью.
— Ника Валерьевна… — донесся извиняющийся голос Чинарова.
Я резко развернулась и, не проронив ни слова, окатила пособника малолетнего провокатора взглядом, полным ледяного презрения. Ответный взгляд Николая никто не рискнул бы назвать презрительным. Скорее… Ну, конечно! Как же я могла забыть? Мокрая футболка облепила меня куда как плотно. И если учесть, что под ней ничего не было, то пожирающему меня глазами мужику было на что засмотреться.
— Всем из воды! — скомандовал Чинаров, с усилием отрываясь от созерцания моей ничего не скрывающей футболки. — Через пятнадцать минут, чтоб на тренировке были! Опоздавшим — двадцать отжиманий на кулаках.
Не слушая закономерного «ну, еще немножко, Николай Сергеевич, ну, пожалуйста!», Чинаров решительно зашагал по тропинке и вскоре скрылся из виду, даже не оглядываясь на семенящих следом подростков.
— Вы обиделись? Или испугались? — оставшийся на берегу Пашка неуверенно топтался на месте. — Ну и зря. Я плаваю как рыба. Даже лучше. И вообще, я не специально. Просто проверял, сколько могу под водой просидеть. А там на дне ухватиться не за что было. Вот и пришлось за ногу Миксера держаться.
— За чью ногу? — нахмурилась я, позабыв про обет молчания.
— Миксера, — охотно пояснил мне враз оживившийся мальчишка. — Мы так Николая Сергеевича зовем.
— Почему?
— Ну, он же Николай Сергеевич, — принялся втолковывать мне Пашка, на лице которого явно читались сомнения в моем умственном развитии. — Сокращенно Ник Сер. Только Ник Сер — это как-то стремно. Поэтому мы зовем его Миксер. Ну, и еще кое-почему. Сами скоро увидите.
Очевидно, на лице моем не высветилось жгучего желания вообще хоть на что-то смотреть, потому что Пашка снова посмурнел и спросил:
— Вы все еще сердитесь?
— Слушай меня внимательно, Павел Алексеевич Панфилов, — проникновенно сказала я, крепко сжав мокрую мальчишескую руку чуть повыше локтя. — Давай договоримся так. Если за те три дня, что мне предстоит тебя охранять, ты еще раз выкинешь что-нибудь подобное или просто ослушаешься меня…
— И что вы сделаете? — тут же взъерошился мой подопечный. — Ну, что?
— Я своими руками передам тебя тем, кто хочет тебя похитить, — страшным шепотом ответила я. — Честное телохранительское — передам. Причем бесплатно.