- Благодаря ему я прозрел и увидел, во что превратилась моя собственная жизнь. Когда Карамон спросил, кто хочет отправиться с ним, я не раздумывая согласился, как согласились многие из нас. Впрочем, я последовал бы за ним в любом случае.
- А теперь ты - в числе его личной гвардии? - спросил Микаэл, слегка улыбаясь.
Гэрик кивнул и снова покраснел, на этот раз от удовольствия и гордости.
- Я объяснил ему, что я нисколько не лучше других, что я такой же бандит и вор, но он только посмотрел на меня таким взглядом, словно видел меня насквозь и доподлинно знал, что творится в моей душе. Потом он улыбнулся и сказал мне так: "Каждому человеку когда-то случается заблудиться в ночи. Ночь темная, беззвездная, но когда приходит утро, человек встречает его другим, не таким, как раньше".
- Странно, - пробормотал Микаэл. - Интересно, что он хотел этим сказать?
- Мне кажется, я его понимаю, - сказал Гэрик и бросил взгляд на дальний конец лагеря, где высился огромный шатер Карамона. Дым от костров, поднимаясь в небо, клубился вокруг высокого флагштока, на котором развевалось едва видимое в темноте шелковое знамя - зигзаг черной молнии и звезда на ярком фоне.
- Иногда мне кажется, что он сам идет через свою собственную беззвездную ночь. У него на лице часто бывает такое выражение... - Гэрик покачал головой. Знаешь, - сказал он вдруг, - Карамон и маг - братья-близнецы.
Микаэл удивленно вытаращил глаза, и Гэрик кивнул.
- Точно. Впрочем, это довольно странное родство. Я бы не сказал, что братья горячо любят друг друга.
- Так он же из ордена Черных магов, - фыркнул Микаэл. - Так что ничего удивительного я в этом не вижу. Странно, что маг вообще путешествует с вами. Насколько я слышал, эти маги умеют мчаться верхом на ночных ветрах и призывать себе на помощь из могил мертвецов, которые служат им и повинуются каждому их слову.
- Я не сомневаюсь, что наш маг все это умеет, - подтвердил Гэрик, мрачно покосившись на маленькую палатку неподалеку от Карамоновой. - Хотя я и видел его магию только один раз, еще в разбойничьем лагере, я уверен, что он очень силен. Мне достаточно только заглянуть ему в глаза, как у меня живот сводит от страха, а кровь в жилах превращается в воду. Просто он был очень болен, когда мы поймали их в лесу. Ночь за ночью, когда он еще спал в палатке брата, я слышал, как у него буквально легкие разрываются от кашля. Мне иногда казалось, что он вот-вот задохнется. Не представляю, как может человек терпеть такую боль. Иногда я сам себя спрашиваю...
- Но он выглядел вполне здоровым, когда я видел его сегодня, - перебил Микаэл.
- О, его здоровье с тех пор значительно улучшилось. Он не делает ничего, что могло бы вновь подорвать его силы, и целые дни проводит в своей палатке, изучая колдовские книги, которые возит с собою в огромных тяжелых сундуках. Но и у него есть своя "беззвездная ночь"... - Гэрик задумчиво посмотрел на друга. - Он неизменно мрачен, а по ночам его преследуют кошмарные сны. Я не раз слышал, как он с криком просыпался и начинал что-то бормотать на неведомом языке. Эти ужасные крики, я думаю, могли бы разбудить и мертвого...
Микаэл вздрогнул, потом вздохнул и тоже посмотрел на шатер Карамона.
- Когда мне сказали, что армию ведет черный маг, я не хотел и слышать о том, чтобы вступить в нее, - сказал он. - Говорят, что этот Фистандантилус самый могущественный маг из всех, кто когда-либо жил на свете. Когда ты увидел меня сегодня, я еще не решил, как мне поступить. Я и приехал-то только затем, чтобы узнать поподробнее, действительно ли армия вдет на юг, чтобы помочь угнетенным жителям Абанасинии в их борьбе с горными гномами.
Он снова вздохнул и сделал такое движение рукой, словно хотел пригладить длинные усы, однако его пальцы остановились, так и не достигнув гладко выбритой верхней губы. Усы - этот древний символ рыцарства - могли ныне погубить своего обладателя.
- Мой отец еще жив, Гэрик, - продолжил Микаэл, - но я думаю, что он с удовольствием обменял бы свою жизнь на смерть, подобную той, какой умер твой отец. Хозяин Вингаардской Башни дал нам возможность выбора: остаться в городе и умереть или бежать и выжить. Отец предпочел бы смерть, как и я, но нам приходилось думать не только о себе. Горький это был день, когда мы погрузили что могли на жалкую повозку и уехали. Я помог им устроиться в Тротале, в полуразрушенном доме, и надеюсь, что у них будет все хорошо, во всяком случае до весны. Мама еще довольно молода и может работать за мужчину, а мои младшие братья - умелые охотники...
- А что отец? - сочувственно спросил Гэрик, когда Микаэл замолчал на полуслове.
- В тот день, в день нашего бегства, у него в душе словно что-то надорвалось, - с горечью ответил Микаэл. - Он просто сидит, смотрит в окно целыми днями и ночами напролет и молчит. Он так ничего и не сказал с того дня, как мы бежали от родного очага. На коленях у него меч, а он все смотрит, смотрит...
Микаэл внезапно стиснул кулаки.
- Зачем я лгу тебе, Гэрик? Мне нет никакого дела до бедствий гномов в Абанасинии! Я приехал сюда, чтобы отыскать сокровище, сокровище, скрытое под горами! И славу! Славу, которая вернет былой блеск глазам моего отца! Если мы победим, то Соламнийское Рыцарство снова сможет возродиться!
С этими словами Микаэл тоже посмотрел на маленькую палатку, стоявшую неподалеку от большой. Никто в лагере не осмеливался приблизиться к ней без крайней нужды.
- Однако идти к славе под водительством мага, которого прозвали Темным... Рыцари прошлого ни за что бы так не поступили. Паладайн...
- Паладайн отвернулся от нас, - перебил Гэрик. - Он предоставил нас самим себе. Я почти ничего не знаю о магах - ни о белых, ни о черных, - и наш колдун меня мало волнует. Я остаюсь с войском из-за одного человека - Карамона. Если он приведет меня к славе и богатству - тем лучше. Если нет... - Он тяжело вздохнул. - Что ж, как бы там ни было, он помог мне оставаться в мире с самим собой. Хотел бы я пожелать и ему того же... - добавил он едва слышно.
Впрочем, Гэрик сумел справиться со своим мрачным настроением и поднялся. Микаэл последовал его примеру.
- Мне пора возвращаться в лагерь - я должен хоть немного поспать. Завтра снова вставать с рассветом, - сказал он, - Войска выступают через неделю, если не раньше, - так я слышал. Что скажешь, кузен, остаешься?
Микаэл посмотрел на Гэрика. Взглянул на палатку Карамона, на его яркий флаг с девятилучевой звездой, трепещущий на холодном ветру. Затем он кивнул.
Гэрик широко улыбнулся. Два друга взялись за руки и пошли к лагерю.
- Скажи мне еще одно, - негромко спросил на ходу Микаэл. - Это правда, что Карамон держит в плену ведьму?
Глава 3
- А куда ты собралась? - резко спросил Карамон. Он только что вошел в шатер и теперь быстро моргал глазами, не привыкшими к полумраку после яркого дневного солнца.
- Я не хочу больше оставаться здесь, - ответила Крисания, аккуратно укладывая свою белую жреческую мантию в дорожный сундучок. Он был раскрыт и стоял на полу рядом с ней.
- Мы уже говорили об этом, - заметил Карамон, оглядываясь на вход в палатку. Ему не хотелось, чтобы часовые слышали хоть слово, и он тщательно задернул входной полог.
Шатер Карамона был его гордостью. Когда-то он принадлежал знатному Соламнийскому Рыцарю. Сделан он был из какой-то особенной старинной ткани, названия которой никто не знал, но она прекрасно защищала даже от сильного ветра, а дождевая вода скатывалась по ней, не смачивая материи. Даже Рейстлин, осмотрев палатку, удивился и сказал, что ткань эта, должно быть, пропитана каким-то маслом.
Шатер было достаточно велик, чтобы вместить Карамонову походную койку и несколько сундуков с картами, деньгами и драгоценностями, которые они захватили с собой из Башни Высшего Волшебства, доспехами и одеждой, а также койку и сундучок Крисании. Здесь же Карамон принимал посетителей и собирал военный совет.
Рейстлин расположился по соседству, в маленькой палатке из такой же ткани. Карамон несколько раз предлагал Рейстлину жить вместе в шатре, однако маг настаивал на уединении. И Карамон, лучше других зная, как сильно нуждается его брат в одиночестве и покое, уступил. Впрочем, Рейстлин никогда особенно и не жаждал жить вместе с братом. Крисания же открыто возмутилась, когда узнала, что должна оставаться в одной палатке с Карамоном.