- Мерой, - машинально поправил Карамон, качая головой и думая о Стурме. Кодексом и Мерой. Этой клятвы ни один рыцарь не нарушит, даже если ему будет грозить смерть.
- Но это же безумие! - вскричала Крисания, и ее голос сорвался.
В смятении она закрыла лицо руками. Карамон нерешительно обнял ее, но Крисания лишь благодарно прижалась нему.
- О Карамон, я так испугалась! - проговорила она. - Это было ужасно. Я проснулась среди ночи - мне показалось, что он зовет меня. Я побежала сюда и увидела, как в палатке вспыхивает огонь, и услышала голос Рейстлина. Он выкрикивал какие-то непонятные слова. Потом Рейст стал звать тебя... А затем я услышала, как он в отчаянии стонет. Я хотела войти, но...
Крисания слабо взмахнула рукой в сторону Микаэла.
- Потом его голос стал стихать. Это было ужасно, жутко! Как будто какая-то сила уносит его прочь!..
- А что было потом?
Крисания некоторое время молчала, потом неуверенно сказала:
- Он... говорил что-то еще. Огонь погас, и раздался громкий треск, словно гром ударил. А потом все затихло, только... только это была очень страшная тишина. Жрица зажмурилась и вздрогнула.
- Что он сказал? - настойчиво переспросил Карамон. - Ты разобрала?
- Мне показалось... я еле слышала его, но мне показалось, он сказал что-то похожее на "бубу" или "бупу". Крисания растерянно подняла на Карамона глаза.
- Бупу! - удивленно вскричал Карамон. Ты уверена?
Крисания кивнула.
- Почти.
- Но почему он звал именно ее, эту маленькую девчонку из племени овражных гномов? - требовательно спросил Карамон.
- Понятия не имею. - Крисания устало вздохнула, отбрасывая ладонью упавшие на глаза волосы. - Я тоже об этом думала. Разве что... Это не Бупу рассказывала Пар-Салиану о том, как добр был с нею Рейстлин когда-то?
Карамон тряхнул головой. Об овражных гномах можно будет подумать потом. На данный момент его гораздо больше занимала совсем другая проблема. Он посмотрел на Микаэла и опять вспомнил Стурма. Сколько раз в своей жизни он видел подобное выражение на лице Соламнийского Рыцаря? Эта клятва, клятва Кодексом и Мерой...
Будь проклят этот Рейстлин!
Микаэл будет стоять здесь, пока не упадет от усталости, а очнувшись и увидев, что не сдержал слова, - убьет себя. Должен быть какой-то способ обойти клятву - или обойти Микаэла.
Карамон посмотрел на Крисанию. Она могла бы воспользоваться своими способностями жрицы и заколдовать воина.
Но об этом нечего и мечтать. Да после этого ее сожгут живьем, и даже он ничего не сможет поделать. Будь проклят Рейстлин, все жрецы и жрицы! А также и все Соламнийские Рыцари с их дурацкими Кодексом и Мерой!
Испустив протяжный вздох, он подошел к Микаэлу. Воин с угрозой приподнял свою гожу, но Карамон показал ему пустые ладони.
Затем гигант неуверенно прокашлялся. Он знал, что хочет сказать, но не представлял, с чего ему следует начать. В голову вновь и вновь лезли воспоминания о Стурме, и Карамон будто наяву увидел лицо старого друга. Впрочем, сейчас оно встало перед его глазами не таким, каким было при жизни, скрытое под благородной, но суровой и холодной маской. Карамон понял, что в память ему врезалось лицо мертвого рыцаря, с которого перенесенные страдания стерли выражение непомерной гордости и упрямства. В темных неподвижных глазах еще горел отсвет теплоты и понимания, и Карамону показалось, что Стурм печально улыбается ему.
Поначалу Карамон был настолько испуган этим видением, что почти лишился дара речи и молча смотрел на Мнкаэла. В конце концов образ Стурма растаял, и он понял, что глядит на мрачное, испуганное и усталое, но исполненное суровой решимости лицо молодого рыцаря.
- Микаэл, - сказал Карамон, не опуская рук. - Когда-то у меня был друг член Ордена Соламнийских Рыцарей. Сейчас он мертв. Он погиб в бою далеко отсюда, когда... Впрочем, это не имеет значения. Стур... мой друг был очень похож на тебя. Так же, как и ты, он верил в рыцарский Кодекс и готов был отдать ради этого свою жизнь. Однако в самом конце он вдруг понял, что в жизни есть что-то более важное, чем Кодекс и Мера, нечто давно забытое и не принимаемое во внимание...
Микаэл упрямо нахмурился и крепче стиснул копье.
- Сама жизнь... - негромко закончил Карамон. В глазах рыцаря сверкнул огонек, который почти сразу же исчез из-за выступивших на его глазах слез. Микаэл сердито моргнул, и выражение суровой решительности снова проступило в его чертах. И все же Карамону показалось, что юноша из последних сил борется со своим отчаянием и сомнениями.
И он зацепился за это, направляя свои слова точно в цель, словно наконечник стрелы, острие меча или пики.
- Жизнь, Микаэл... Это больше, чем Кодекс и Мера. Это самое важное на свете. И речь идет не только о нас, но и о жизни наших близких и друзей. Кодекс и Мера были созданы для того, чтобы хранить и защищать жизнь, однако в конце концов про нее как-то позабыли, и это назначение великих Правил было утрачено. Они стали важнее самой жизни...
Карамон опустил поднятые руки на затылок и сделал еще один шаг по направлению к Микаэлу.
- Я требую, чтобы ты покинул свой пост, вовсе не потому, что держу в мыслях какое-то коварство. И ты и я - мы оба знаем, что ты покинешь свой пост не из трусости. - Карамон покачал головой. - Только боги ведают, что ты видел и слышал сегодняшней ночью. Я прошу пропустить меня из сострадания. Там, внутри, мой брат. Возможно, он умирает или уже умер. Когда он заставил тебя дать клятву, он не предвидел подобного исхода. Я должен прийти к нему на помощь. Пропусти меня, Микаэл. Этим ты не уронишь чести и не запятнаешь своего имени.
Микаэл стоял неподвижно, глядя прямо перед собой. Внезапно с его лицом что-то случилось, плечи ссутулились, а пика выпала из пальцев. Карамон едва успел протянуть руки и подхватить падающее тело. Прижимая юношу к себе, гигант почувствовал, как рыдания сотрясают его тело, и неловко похлопал его по плечу.
- Эй, кто-нибудь, - позвал он, обернувшись через плечо. - Сходите за Гэриком! А, вот и ты... - Гигант с облегчением вздохнул, увидев, что Гэрик бегом направляется к ним. - Отведи своего кузена к костру, - распорядился он. Покормите его чем-нибудь горячим и дайте выспаться. А ты... - он указал на одного из воинов, - встанешь на его место.
Когда Гэрик увел Микаэла, Крисания хотела войти в палатку, но Карамон остановил ее.
- Лучше я войду первым, госпожа.
Он ожидал, что жрица начнет спорить, и удивился, когда Крисания покорно отступила в сторону. Карам он уже взялся за полог палатки, когда почувствовал ее руку на своем плече.
Слегка вздрогнув, он обернулся.
- Ты мудр, как Элистан, - сказала жрица, пристально заглядывая ему в глаза. - Я тоже могла сказать рыцарю эти же слова, но почему-то не сказала. Почему, как ты думаешь?
Карамон слегка покраснел.
- Я... я просто попытался понять его, вот и все, - пожал он плечами. Поставить себя на его место...
- А я не хотела понять его. - Крисания побледнела и прикусила губу. - Я желала только, чтобы он мне подчинился.
- Вот что, госпожа, - решительно перебил ее Карамон. - Покопаться в своей душе мы еще успеем. Сейчас мне может понадобиться помощь.
- Конечно! - В лице жрицы снова появилось выражение твердости и уверенности в себе. Ни секунды не колеблясь, она вошла в палатку мага вслед за Карамоном.
Памятуя об оставленном снаружи часовом и о многих других любопытных, Карамон плотно задернул полог. В палатке было настолько темно, что поначалу он ничего не мог рассмотреть. Некоторое время Карамон и Крисания неподвижно стояли у входа, ожидая, пока их глаза привыкнут к темноте. Внезапно жрица вцепилась гиганту в плечо.
- Я слышу, как он дышит! - с облегчением сказала она.
Карамон кивнул и медленно шагнул вперед. Снаружи становилось все светлей и светлей, и кромешный мрак понемногу рассеивался.