Давясь и отплевываясь, кидая по сторонам дикие взгляды, Тассельхоф выпил снадобье. Жидкость в чашке была горькой, как ивовая кора, но прохладной и успокаивающей. А ему так хотелось пить! Всхлипнув, кендер вырвал чашку из рук гнома и одним глотком осушил ее до дна. Затем он опустился на подушку.
В считанные мгновения жаркие, скользкие щупальца выпустили его руки и ноги, и прохладные, чистые воды Кристалмира сомкнулись над его головой.
Крисания проснулась оттого, что ей показалось, будто кто-то зовет ее по имени. Никаких звуков она, похоже, не слышала, однако ощущение было столь реальным, что она тут же открыла глаза и села на кровати, еще до конца не осознав, что же такое ее разбудило. Может быть, это был сон? Но нет, ощущение чьего-то присутствия нарастало и становилось все сильнее.
В ее комнате кто-то был!
Крисания натянула одеяло до самого подбородка и быстро огляделась. Свет Солинари, проникавший в комнату сквозь окно, почти не освещал огромной спальни, и жрица ничего не могла рассмотреть в темноте. Зато она слышала движение! Крисания открыла было рот, чтобы позвать стражу, и... И почувствовала, как чья-то ладонь зажала ей рот. Из ночной темноты возник Рейстлин, сидевший на краю ее постели.
- Прости, что напугал тебя, Посвященная, - сказал он негромким шепотом. Но мне нужна твоя помощь, а я не хотел бы привлекать внимания стражников.
Он медленно убрал руку.
- Я не испугалась, - запротестовала Крисания. Маг улыбнулся, и жрица вспыхнула.
Маг был так близко от нее, что почувствовал дрожь молодого тела и улыбнулся вновь.
- Ты появился... так неожиданно, - пояснила Крисания. - Только и всего. Я спала, а ты явился как продолжение моего сна.
- Иными словами, - проговорил маг, - мы слишком приблизились к богам. Врата здесь, и они не дают нам спокойно спать.
"Близость богов и Врат здесь ни при чем, - подумала Крисания и судорожно вздохнула. - Не она заставляет меня дрожать".
Она снова прислушалась к своим ощущениям, вдохнув пьянящий аромат, исходивший от черного плаща Рейстлина и почувствовав сверхъестественный жар его тела, и отодвинулась от него почти сердито, не желая потакать стремлениям и подавленным желаниям своего тела. Он выше этого, так почему она должна быть слабее его.
- Ты сказал, что нуждаешься в моей помощи? - спросила Крисания, возвращаясь к делу. - В чем я должна тебе помочь?
Внезапный страх охватил ее, и жрица импульсивно подалась вперед, схватив Рейстлина за руку.
- Как ты себя чувствуешь? Может быть, тебя беспокоит твоя рана?
Легкая гримаса боли исказила черты мага, затем выражение его лица снова стало мрачным и жестоким.
- Я в порядке, - коротко сообщил он.
- Слава Паладайну. - Крисания улыбнулась и позволила своей руке задержаться в ладони мага. Рейстлин сощурился.
- Богу не достанется ни одна из моих благодарностей, - отрезал он. При этом рука, сжимавшая пальцы Крисании, стиснула их с такой силой, что жрице стало больно.
Она снова содрогнулась. На мгновение ей показалось, что обжигающий жар тела Рейстлина изгоняет тепло из ее собственного тела, оставляя пустоту и холодную оболочку. Испугавшись, Крисания попробовала высвободить руку, но Рейстлин, выйдя из своей мрачной задумчивости, повернулся к ней.
- Прости, праведная дочь, - сказал он, опуская ее пальцы. - Боль была совершенно невыносимой. Я молился о смерти, но мне было в этом отказано.
- Ты знаешь, в чем была причина, - ответила Крисания с состраданием, вытеснившим все ее страхи. Ее рука на мгновение задержалась в воздухе, затем упала на покрывало рядом с дрожащими пальцами мага, не касаясь их.
- Да, я знаю и понимаю, - сказал Рейстлин. - И все же я не могу простить Паладайна. Впрочем, эти вопросы относятся только ко мне и твоему богу, заметил он с укором.
Крисания прикусила губу.
- Я принимаю твой упрек, я его заслужила. - Она наклонила голову.
Некоторое время оба молчали.
- Ты сказал Карамону, что боги на нашей стороне. Значит, ты разговаривал с Паладайном... с моим богом? - спросила наконец Крисания. Голос ее звучал неуверенно.
- Разумеется. - Рейстлин криво улыбнулся. - Это тебя удивляет?
Крисания вздохнула. Голова ее поникла, а черные волосы рассыпались по плечам. Бледный, рассеянный свет луны заставил ее локоны мерцать в темноте, словно драгоценный голубой жемчуг и выбелил ее кожу, сделав похожей на тончайший папирус. Запах волос Крисании заполнил не только комнату, но и всю бесконечную ночь.
Жрица почувствовала легкое прикосновение к своим волосам. Подняв голову, она увидела, как горят страстью глаза Рейстлина, страстью, которая питалась из какого-то внутреннего источника и не имела никакого отношения к магии. У жрицы перехватило дыхание, но Рейстлин уже встал и отошел.
Крисания вздохнула.
- Значит, ты общаешься с обоими богами? - спросила она недоверчиво.
- С тремя, - откликнулся Рейстлин, поворачиваясь к ней. - Я говорил со всеми тремя богами.
- С тремя? - удивилась Крисания. - И с Гилеаном?
- Кто такой, по-твоему, Астинус, как не жрец и пророк Гилеана, Бога Книги? - с легкой издевкой спросил Рейстлин. - Если, конечно, он не сам Гилеан, собственной божественной персоной, как говаривали некоторые. Впрочем, для тебя в этом не должно быть ничего удивительного...
- Я никогда не говорила с Владычицей Тьмы, - перебила Крисания.
- Вот как? - спросил Рейстлин и подарил жрице такой взгляд, что Крисания содрогнулась до глубины души. - Разве великая Такхизис не знает о твоем самом сокровенном желании? Разве не предлагала она тебе свою помощь.
Глядя в его глаза, чувствуя его близость и нарастающее желание, Крисания не смогла ничего ответить. Рейстлин продолжал глядеть на нее, и жрица все же сказала, судорожно сглотнув:
- Если она и сулила мне осуществление моих желаний, если и предлагала мне свою помощь, то одной рукой она давала, а другой - отнимала.
В темноте послышался шорох черного плаща, словно маг вздрогнул от страха, хотя Крисания произнесла эти слова едва слышно. Лицо Рейстлина, освещенное луной, на мгновение приобрело вид обеспокоенный и задумчивый, но это длилось так недолго, что Крисания приняла это за причудливую игру теней.
- Слава богам, я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать теологические вопросы, - заявил маг с легкой насмешкой в голосе. - У меня есть другое неотложное дело.
- Да, конечно. - Крисания слегка покраснела и отбросила с лица упавшие на него пряди. - Прошу прощения. Ты сказал, что нуждаешься в моей помощи...
- Тассельхоф здесь.
- Тассельхоф? - в крайнем удивлении повторила Крисания.
- Да. И он серьезно болен. Он почти при смерти. Я хочу, чтобы ты испробовала на нем свое целительное искусство.
- Но... я не понимаю, - пробормотала Крисания запинаясь. - Как он здесь очутился? Ты же сказал, что он вернулся в наше время.
- Я так думал, - мрачно кивнул Рейстлин. - Но, по-видимому, я ошибался. Магическое устройство перенесло его сюда, в тот период, в котором мы все пребываем. Как и полагается кендерам, Тас скитался по миру до тех пор, пока судьба не занесла его в наши края. Должно быть, он услышал о войне и поспешил туда, где интереснее всего. К несчастью, в своих скитаниях Тассельхоф умудрился подхватить чуму.
- Это ужасно! Разумеется, я пойду с тобой. - Крисания стащила со спинки кровати меховой плащ и набросила его на плечи.
Рейстлин деликатно отвернулся. Он смотрел в окно, на луну, но Крисания заметила, что желваки на его скулах ходят ходуном, словно маг вел какую-то борьбу с самим собой.
- Я готова, - деловито сообщила Крисания, застегивая плащ. Рейстлин тут же повернулся к ней и протянул руки. Жрица недоуменно посмотрела на него.
- Нам придется отправиться к нему при помощи моего темного искусства, негромко сказал маг. - Я же сказал, что не хочу беспокоить стражу.
- Какая разница? - удивилась Крисания. - Почему бы...
- Что я скажу брату? - перебил Рейстлин.