Остроумный афоризм Клаузевица должен читаться с точностью до наоборот: «Политика есть продолжение войны другими средствами».
Исчезнут ли когда-нибудь этнические войны? Войны рас, этносов, наций? Или это вечное и неизбежное сопутствие человека, его своеобразная родовая травма, навсегда остающаяся с ним на бесконечную перспективу? Возможно ли, не переделав самую природу человека, надеяться на вечный мир между народами?
Для ответа на эти вопросы, надо докопаться до глубинных корней, до первопричины всех мыслимых войн, бывших, возможных и воображаемых. До первосущности Войны с большой буквы, войны как таковой. Хотелось бы исследовать и выяснить: не стоит ли за вековечной войной всех со всеми некий подлинный базовый инстинкт?
Такая работа уже проделана за всех и для всех, и проделана гениально. Здесь остается только поделиться с читателем ее изложением.
Обратиться нужно к современной науке этологии, исследующей поведение любых живых организмов. В первую очередь, к трудам ее основателя — замечательного австрийского ученого, нобелевского лауреата Конрада Лоренца (1903–1989), которого заслуженно именуют Дарвином ХХ столетия.
Более полувека Лоренц посвятил сравнительному анализу поведения животных и людей; его фундаментальные работы оказали огромное воздействие не только на биологические, но и на социальные науки, на философию в том числе. Как пишут исследователи его творчества, открытия, сделанные им в сфере биологической природы человека, имеют важное значение в преодолении патологических состояний современного общества и в поисках путей дальнейшего развития человечества. В 1963 году вышла его главная книга «Так называмое зло. К естественной истории агрессии», наконец-то полностью опубликованная и у нас[3].
Я изложу тезисно наблюдения, выводы и открытия, сделанные им в этой книге (страницы указаны по русскому изданию), применительно к нашей теме.
Во-первых, люди — «часть вселенной… их поведение тоже подчинено законам природы» (90). Это важнейший постулат этологии, до сих пор вызывающий резкое отторжение у профанов. Ибо «человеку слишком хочется видеть себя центром мироздания, не принадлежащим к остальной природе и противостоящим ей как нечто иное и высшее. Упорствовать в этом заблуждении для многих людей потребность…» (264).
Однако заблуждение есть всего лишь заблуждение. Только проникновение в законы природы, единые для всего живого, позволит нам понять природу человека, расшифровать порой неясные ему самому движущие им мотивы.
Во-вторых, людьми, их поступками, так же как и поступками рыб, птиц, млекопитающих и т. д., управляют не разум или воля (это инструменты, только и всего), не рефлексы или привычки, не воспитание, а врожденные инстинкты. Именно их «концерт» определяет в каждом конкретном случае, что сделает тот или иной человек.
Среди инстинктов Лоренц выделяет четыре главных, базовых, имеющих абсолютный приоритет: это продолжение рода, питание, агрессия и бегство. Нас в дальнейшем будут интересовать два из них: продолжение рода и агрессия. Они связаны между собой непосредственно. При этом агрессию надо понимать как «инстинкт борьбы против собратьев по виду — у животных и человека» (87).
В-третьих. С инстинктом продления рода тесно связан инстинкт защиты территории. Он направлен только на себе подобных. Если индивид не будет защищать свою территорию, если «сдаст» ее собрату по виду, то вывести и вырастить жизнеспособное потомство доведется уже не ему (негде будет укрыть и нечем прокормить своих детей), а именно счастливому собрату. Это «знает» как хозяин территории, так и претендент на нее. На самом деле, конечно, за них это «знает» инстинкт, присущий всему виду в целом. К примеру, каждая рыба, заняв свою экологическую нишу, «заинтересована исключительно в том, чтобы на ее маленьком участке не поселилась другая рыба того же вида» (116).
«Не только рыбы бьются с собратьями по виду… то же происходит у огромного большинства позвоночных» (114).
Следует понимать, замечу в скобках, что условия существования людей в городах сравнимы скорее с существованием рыб в аквариуме, нежели в открытом океане, и скорее с существованием животных в клетке, нежели в диком лесу. Поэтому неудивительно, что инстинкт защиты территории проявляется у людей с сугубым ожесточением.
В-четвертых. Инстинкт в принципе не подлежит моральной оценке. Он не хорош и не плох. Он просто был, есть и будет, поскольку является плодом биллионнолетних эволюций живой материи. Конрад Лоренц не возмущается негостеприимством и ксенофобией коралловых рыбок и не предлагает судить соловьев за экстремизм. Почему? Потому что он убежден: «Внутривидовая агрессия… служит сохранению вида» (113).
3
Конрад Лоренц. Так называмое зло. К естественной истории агрессии. — М., Культурная революция, 2008.