— Вот и не возвращайся! — рявкнула Джиневра в воздух.
Зеленые стены поглотили крик.
Она вдруг поняла, что сказала и вскочила на ноги, оглядываясь, будто кто-то мог ее увидеть.
Она запустила пальцы себе в волосы, пытаясь сделать сказанное несказанным.
Нет, нет, нет, пусть Артур вернется. Пусть он вернется, и скажет, что все закончилось, что они победили, и что ему больше никуда не надо уходить.
Мир, сорвавшийся с оси, вращался и покачивался.
Джиневра зажмурилась.
Пожалуйста, прошептала она. Пожалуйста.
Джиневра вдруг поняла, что ее обнимают сильные руки. Она вздрогнула и попыталась вырваться, обернулась, и вдруг увидела родное лицо — светлые волосы, синие глаза, ямочка на подбородке. Джиневра не успела ахнуть, как поняла, что он целует ее — будто отпивает готовое перелиться через край. В голове зашумело, как от перепада высоты. Ноги подкосились.
— Артур! — пролепетала она. — Это ты!
Он засмеялся:
— А кто еще?
Он был такой нарядный, такой красивый, такой волшебный принц из сказки, что Джиневра уткнулась ему в грудь и разрыдалась — от радости и облегчения.
— Как ты здесь оказался? — наконец, сумела выговорить она.
Он сделал страшные глаза:
— Магия!
Он был совсем, совсем такой, каким она его помнила, каким она его любила. Как в день их свадьбы. На красном мундире сияло золото. Джиневра подергала эполет за бахрому и засмеялась сквозь слезы. — Ты прямо как подарок в упаковке!
Он оглядел себя, будто первый раз заметив, что в парадном мундире.
— Да… но ты же именно таким хотела меня видеть?
Джиневра засмеялась сквозь слезы:
— Да. Именно таким.
Он чуть развел руками:
— Ну, вот он я.
Джиневра бросилась ему на шею. Он подхватил ее и закружил, отрывая от земли. Именно так, как она помнила. Именно так, как она хотела.
— Пойдем домой, — сказала Джиневра.
— Пойдем, — согласился он и так уверенно взял ее за талию, что она засмеялась. — Так ты всех победил? — спросила она.
Вместо ответа он остановился и поцеловал ее так, что у нее кончилось дыхание.
— Ты знаешь, что до Евы была Лилит? Лилит из огня и ветра? От нее пошли пери — прекрасные… свободные… своенравные… дарующие… блаженство…
Это было как во сне, когда время тянется, как мед с ложки. Но он вдруг оттолкнул ее, и резко пригнулся к земле, хватая камень.
Джиневра вздрогнула. В воздухе закружилась, оседая, пара черных перьев. Красный мундир мелькнул среди зеленых стен. Джиневра бросилась за ним, свернула за угол и замерла.
Это было невыразимо прекрасно, как картина в раме — молодой король, как из детской книжки. Золотые волосы, золотые эполеты, золотой песок аллеи у него под ногами. Мертвый ворон на золотом песке. Красный парадный мундир, маленькое красное пятно птичьей крови, стремительно уходящее в песок. Зеленый садовый лабиринт, обрамляющий сцену.
Сказочный король выпрямился. Профиль у него был чеканный, как на монете. У Джиневры вдруг сжалось сердце от тревоги.
— Что случилось? — спросила она.
Он тронул мертвую птицу сапогом:
— Ничего… показалось.
— Что показалось? — оторопело спросила Джиневра.
Он потер лоб, будто вспоминая.
— Ворон… бойся ворона… — он растерянно посмотрел на нее. — Это важно… или нет. — Он нахмурился, но тут же махнул рукой, будто отметая сомнения. — Ход между мирами закрыт. Никто с Той Стороны больше не будет вмешиваться в происходящее в Срединных землях. Больше никаких драконов на Самайн, — он усмехнулся.
— Все закончилось? — переспросила Джиневра, не веря своим ушам.
Он прищурился:
— Закончилось. Больше никакого скакания с мечом. И вообще, люди должны знать, что король всегда на своем месте.
Джиневра всхлипнула и прижалась к его груди.
— И ты больше никуда не уйдешь?
— Я? — Он взял ее за подбородок. — От такой королевы? Никуда. Никогда.
Снаружи гудел праздник — все отмечали триумфальное возвращение. Но Лансу не поступало приказа присутствовать, и он малодушно этим воспользовался. Было тошно.
Ланс перестал понимать, что он тут делает. Он умудрился вызвать гнев королевы — хотя не понимал, чем. Наверное, тем, что осмелился слишком дерзко говорить с ней. Королева не может быть неправа.