Артур лег на зеленую траву и подложил руки под голову. Было хорошо. Очень тихо.
Вдруг раздался знакомый голос:
— Вот вы где! Как вы?
— Хорошо…
— Хорошо! — возмутился голос. — Тебя насквозь видно! Дай-ка я…
Стало совсем тихо. Артур подумал, что стался один. Это его не обеспокоило. Тут было слишком спокойно, чтоб беспокоиться о чем-нибудь. Ветви яблони колыхались, плавно и беззвучно, вершина кроны терялась в тумане. Можно было бы лежать на холме целую вечность.
Но голоса вернулись.
— Победой пахнешь, — это была дану.
— Люди празднуют. Надышался, — это был Мерлин.
Артур увидел над собой два лица с одинаковым выражением.
— Ччерт, — прошипел Мерлин.
— Ты себя после Дикой Охоты не видел, — сказала дану. Скелет у нее уже не просвечивал.
Я все слышу, хотел сказать Артур, но почему-то не сказал.
— Он все слышит, — сказал Мерлин. — Артур! Твое величество! Мы победили, слышишь?
Артур приподнял голову:
— Потери?
— Никаких потерь! Одного пилота контузило, но жить будет. — Мерлин протянул ему руку и помог сесть. Перед глазами заплясали радужные змейки.
— Ненавижу магию, — сказал Артур.
Мерлин засмеялся и подставил плечо, помогая ему встать:
— Пошли, твое величество, доставим тебя в Камелот. А то Джиневра с меня шкуру снимет, а она мне дорога еще.
— О боже, — выдохнула Джиневра, выбегая к ним навстречу. Золотые пряди горели на бордовом шелке. Спать она не ложилась.
— Я в порядке, — выдавил Артур.
— Он в порядке, — подтвердил Мерлин, сгружая его на постель. — Вымотался только. Посиди рядом, подержи за руку, накорми чем-нибудь горячим, и будет как новенький. — Он подумал и добавил, — Лучше всего красное вино, гранатовый сок и бифштекс с кровью. С утра, конечно.
— Вы там что, ему кровь пили? — возмутилась Джин.
— Нет, — серьезно отозвался Мерлин. — Но эффект примерно тот же. — Он глянул на часы. — Полночь миновала. Разрыв закрыт. Я на аэродром, там надо еще дела доделать. Буду завтра или послезавтра. Слышишь, твое величество?
— Ага, — ответил Артур.
Мерлин отсалютовал двумя пальцами и сгинул.
Артур ощутил, как Джин стаскивает с него куртку, и попытался сопротивляться:
— Я сам. — Он попытался подняться. Сесть вышло. Остальное нет.
— Молчи уже! — зло бросила Джиневра и вдруг прижалась к нему всем телом. — Зачем ты с ними связался, зачем ты туда полез, это не для людей!
Она была очень живая. И очень теплая. Артур поцеловал ее, куда дотянулся.
— Я король, — сказал он. — Как еще?
Джиневра с силой оттолкнула его (он потерял равновесие) и встала. Артур лежал и смотрел из-под век, как она резкими движениями запахивает бордовый халат поверх белой сорочки, туго затягивает пояс — узлом, по-мужски — снимает со стены телефонную трубку, нервно перекидывает с плеча на плечо тяжелую золотую гриву, до упора вдавливает клавиши и командует: «Доктора. Срочно».
Потом пришел врач, подтвердил то, что сказал Мерлин, и ушел.
Потом Джиневра обняла его.
— Я так напугалась за тебя.
Артур ухмыльнулся:
— Знала, с кем связывалась.
У него было странное чувство, что он потерял или забыл что-то важное, но он никак не мог понять, что именно.
— Джин, — уже проваливаясь в сон, спросил он. — У тебя какие цветы любимые?
— Лилии, ты же знаешь, — удивленно ответила она.
— Лилии, — повторил Артур. — Точно.
С неба падали белые хлопья. Камелот будто завернули в вату. На карнизе за окном лежал толстый слой снега. На снегу босиком стояла дану, и даже смотреть на это было холодно.
Артур взял кочергу и пошевелил огонь в камине — дрова весело затрещали. Он приказал развести огонь, несмотря на раннее утро. Язычки пламени жадно облизывали поленья. Они были совсем не похожи на северное сияние над менгирами.
Хлопнула дверь — в комнату влетела Джиневра. Она швырнула на столик какую-то папку, наклонилась из-за спинки кресла, поцеловала Артура, окатив облаком духов, упала в кресло напротив, запрокинула голову — на белой шее блеснула бархотка — и вопросила в потолок:
— Долго еще?
— Сейчас-сейчас, — ответил Мерлин.
Он возился на полу, разрисовывая какими-то сложными закорючками начерченный круг. Наконец, он выпрямился, сунул мелок в карман, открыл окно, снял с него Нимуэ и перенес в кресло, стоявшее в центре круга.
— Удобно? — озабоченно спросил Мерлин.
Дану кивнула и подобрала ноги — получился клубок с глазами. Но, по крайней мере, на нее уже можно было смотреть без дрожи — девица и девица. Ну, то есть, бледная, стриженая, босая и в каком-то непонятном балахоне, но вполне безобидная. Артур вспомнил стеклянный голос и неприятное чувство, будто ледяная рука изнутри головы берется за глазные яблоки, и поежился. Все-таки вкусы у Мерлина были специфические.