Артур провел рукой по ее спине, успокаивая. Потом развернулся, шагнул к мраморной глыбе и вынул меч из камня — легко, без усилия. Провел ладонью по лезвию — так, что Джиневра прикусила губу до боли. Вложил меч в ножны и обернулся к ней.
— Джин, ну, конечно, я вернусь! Как я без тебя?
Она проснулась от того, что на веки лег яркий луч. Джиневра вскинула ладонь, защищаясь. Последний сон испарялся из сознания, как лужа под солнцем. Что-то там было… Артур. Экскалибур. Какая-то нечисть… От сна осталось тревожное послевкусие. Джиневра отогнала его усилием воли. Переживания последних дней не могли не оставить отпечатка.
Она приподнялась на локте и посмотрела на Артура. Артур даже спал взахлеб, как ретривер. Надо лбом топорщилась светлая прядь. Джиневра протянула руку ее пригладить.
Артур приоткрыл один глаз:
— Ты мне снилась, — заявил он.
— Дааа? — протянула Джиневра. — Надеюсь, это было сказочно?
— Кажется, — сообщил Артур, — я еще сплю.
[2х05] первый рыцарь
Ланс тогда не принял слова колдуна всерьез — но ему действительно пришел приказ прибыть в столицу. К Королю и Королеве. Для посвящения в рыцари.
Замок был огромен. У него была даже своя посадочная полоса, и с того места, куда Ланс посадил свой «сокол», можно было видеть флаг, реющий над дворцом. У Ланса стукнуло сердце — флаг означал, что Король здесь.
Подбежавшие техники помогли ему выбраться наружу. Места в «соколе» было немного, вдобавок приходилось сидеть на парашюте и пригибаться. Ланс подвернул затекшую ногу, когда вылезал и оперся о борт, чтоб не упасть. Он бросил взгляд на техников, но никто не засмеялся.
Старший из них, рыжеватый и широкоплечий, поделился с ним сигаретой и какао из помятого термоса. Он доложил куда-то, и за Лансом явился адъютант, юркий и такой лощеный, будто его только-только вынули из оберточной бумаги. Макнуть в болото бы тебя, подумал Ланс, закидывая на плечо тощий вещмешок.
Адъютант отвел его к уже знакомому рыцарю Пеллинору.
Ланс отдал честь. Пеллинор одобрительно фыркнул, как морж, выбравшийся на берег. А ты времени зря не терял, да, сынок?
Старался, ответил Ланс.
Церемония должна была состояться завтра. Адъютантик отвел Ланса в предназначенную ему комнату, объяснил, что где, и исчез. Ланс остался один. Он немного посидел, не выдержал и пошел бродить по коридорам.
Дворец ошеломил его. Не нарядной толпой, не высокими потолками, не убранством, не слугами, а какой-то громоздкой неуместностью. Кто-то возводил это здание, кто-то украшал балконы и потолки затейливыми фигурами, кто-то драил паркет, кто-то смахивал пыль, кто-то чистил ковры, кто-то расставлял цветы в вазах. Зачем? В каждом зале висели часы — с золочеными стрелками, отбивающие час за часом, и Ланс представил себе жизнь человека, который каждый день обходит комнаты, заводя один часовой механизм за другим.
Ему остро захотелось обратно, в часть. Он вспомнил казарму — ряд плотно стоящих кроватей, кривобокую чугунную печку, тумбочку с немудреным хозяйством. Там было только нужное, и про каждую вещь было понятно, для чего она.
Ланс уставился на пузатую вазу в человеческий рост — вот зачем она такая?
Но потом он свернул за угол — и вопрос решился.
Мраморная лестница расходилась в две стороны, и над ней висел портрет. Это была Королева — в белом платье, с наброшенной на плечо алой мантией, спадавшей рекой к ее ногам. Она сидела, выставив вперед одну ногу в шелковой туфельке, вся — поток и движение. Художник нарисовал ее взгляд прямым и серьезным, а самый уголок рта — чуть приподнятым, будто от скрываемой улыбки, и от этого ее лицо переливалось и трепетало, меняя выражение, стоило лишь моргнуть. Казалось, женщина на картине вот-вот разомкнет губы и заговорит.
Здравствуй, Ланс. Как ты, Ланс? Кто ты, Ланс?
Он отвернулся, не в силах больше выдержать зрелище. Сколько времени понадобилось художнику, чтобы нарисовать эту картину? Часы? Дни? Месяцы? Сколько он стоял, глядя на Королеву перед собой, касаясь холста кистью, мазок за мазком воссоздавая то, что однажды было уже создано, стараясь не упустить ни малейшей детали?
Ланс бы не выдержал.
Он пошел дальше, механически отмечая, как изменился дворец вокруг. Будто картинка-загадка в газете, на которой невозможно не замечать скрытого рисунка, если ты однажды его увидел.
Дворец нужен для того, чтобы в нем жила Королева — так, и никак иначе.
Он шел, пытаясь различить ее присутствие в цветах, покрывающих стены, мраморных колоннах, зеркалах от пола до потолка, бесконечно отражающихся друг в друге. Конечно, зеркала нужны, чтобы отражать Королеву. Конечно, ковры нужны, что б смягчать ее шаги. Конечно, цветы нужны, чтобы по коридорам струился запах, обнимая ее невидимой мантией.