— Все.
— Когда я был вдвое младше тебя, — сказал Артур, — мои родители разбились на машине. А я выжил. И оказался принцем с клеймом бастарда в стране, охваченной гражданской войной. У меня тоже вставал вопрос, зачем я остался жить. Умереть было бы гораздо проще. Зачем жить, если твой мир разлетелся вдребезги?
Ланс вздрогнул и уставился на Артура. Он явно не ожидал такого поворота. Отлично, подумал Артур.
— Я нашел себе новый ответ, зачем. Я живу ради Камелота. И ради Камелота мне нужны все, кто поможет мне защитить эту страну, без различия расы и происхождения. Ты можешь оплакивать тот мир, который у тебя был — или вместе с нами строить и беречь новый. Ты уже доказал, что способен на это.
Ланс смотрел на Артура во все глаза и, кажется, не дышал.
— Мерлин, — продолжил Артур, — мой друг и соратник. Ты не обязан его любить, но он один из основателей ордена, и на этом основании имеет право распоряжаться рыцарями Круглого Стола. Отменить его приказ могу только я или Ее Величество. Когда ты служишь ему — ты служишь мне и королеве. Такова иерархия ордена. Если ты не хочешь иметь с ним дела — ты можешь вернуться в свою часть. Но если ты хочешь быть рыцарем — тебе придется смириться с положением дел. — Артур смерил Ланса взглядом и решил, что надо дать ему возможность сделать передышку. — Неделя тебе на размышление. О решении доложишься Пеллинору.
— Так точно, сир, — выдавил Ланс и отдал честь. На большее его уже явно бы не хватило.
Надо было уже заканчивать на него давить, но оставался еще один пункт.
— И еще, — добавил Артур. — Покушение на убийство по закону Камелота является преступлением, вне зависимости от того, направлено оно на человека или дану. Я ясно выражаюсь?
Ланс сглотнул:
— Да, Ваше Величество.
— Свободен, боец.
Ланс вышел на негнущихся ногах. Артур мысленно стряхнул со лба трудовой пот и ухмыльнулся. Если такого пинка Лансу не хватит, чтоб взлететь, Артур готов был съесть свой собственный галстук. И даже без соуса.
Ланс стоял у окна, не видя пейзажа перед собой, и раз за разом прокручивал в голове разговор.
Он попытался предупредить Короля, и Король ему не поверил. Может быть, следовало рассказать ему все. Все, как оно было. Но колдун явно успел раньше.
Король ему доверяет. Ланс не сомневался в его суждениях, но здесь Король ошибался — очевидно, потому, что не знал всего. Не знал, каково это… когда твой мир рушится. Нет, Король сказал, что знает. И Король не мог солгать ему — но как тогда?
Это было похоже на зажигалку, в которой кончился газ — ты нажимаешь кнопку, колесико прокручивается, раз за разом выбивая искру — но безрезультатно.
Что ему теперь делать? Ланс представил, что ему приходится подчиняться колдуну — «Так точно», «Вас понял», «Разрешите выполнять» — и у него внутри все скрутило.
Как было хорошо в части. Среди людей и самолетов. У него были товарищи и было небо. И каждый день был прост и понятен. Можно было не беспокоиться ни о будущем, ни о прошлом.
Он сжал орден — так, что края врезались в ладонь. Ланс представил, как приходит к рыцарю Пеллинору, и кладет перед ним орден, и уходит. Не оправдавший ничьих надежд, но свободный.
Но если он так сделает, рядом с Королем не будет никого, кто знает правду. Никого, кто сможет сделать хоть что-нибудь, когда настанет час.
То, что час настанет — Ланс ни секунды не сомневался.
Трус, сказал он бледному отражению в стекле. Трус.
Оно не ответило.
В дверь постучали. Ланс открыл. На пороге стояла Элейна. Она обмахивалась конвертом.
— Вам письмо, сэр рыцарь, — сказала она.
Ланс протянул руку, чтоб его взять, но Элейна отдернула руку:
— Через порог не передают.
Ланс вышел в коридор, прикрыв за собой дверь, и взял конверт за уголок. Конверт был узкий, из плотной кремовой бумаги. На нем было напечатано его имя. Обратного адреса или имени отправителя не было. Ланс вскрыл письмо.
Внутри был официальный бланк. Ланс пробежал его глазами. «Сим уведомляем… сэра Ланселота Озерного, рыцаря Круглого Стола, лейтенанта Воздушной Кавалерии… что его просят прибыть… туда-то и туда-то тогда-то и тогда-то… для аудиенции с Ее Величеством Джиневерой, Королевой Камелота, Камиларда и Корнуолла»
Ниже, от руки, было размашисто приписано: «Пожалуйста, приходите. Нам есть, что обсудить. Дж.»
Ланс стремительно свернул письмо и сунул в нагрудный карман. Он боялся глянуть еще раз, боялся, что надпись исчезнет, но строка стояла перед глазами. «Пожалуйста, приходите» — будто кто-то вывел эту надпись огненными буквами на стене.