Пахло колодезной водой и нагретым камнем. Тень от шпиля сдвинулась на десять градусов. Шелковый подол стек вниз и разлился лужей по мраморной плитке. Толстый сизый голубь, курлыча, попытался напиться. Дану, не глядя, сделала резкий жест, прогоняя птицу, и подняла глаза от текста.
— Мирддин, это шарлатанство. Единственное четкое условие — «пока смерть не разлучит нас», и это абсолютно нерабочее условие, потому что обнуляет результат всех предыдущих действий. Какой смысл в деятельности, если по итогам ты все равно оказываешься в Аннуине один?
— Люди считают, что важнее регулировать то, что происходит при жизни, — сказал Мирддин. — Социальный статус, имущественные отношения…
— В Аннуине это все не имеет значения!
— Зато в Срединных землях имеет, — терпеливо пояснил Мирддин.
— Тогда зачем они вмешивают сюда Единого? Вот уж кому все это без разницы!
Мирддин вздохнул. Он сам не слишком хорошо это понимал.
— Клятвы так не работают, — твердо сказала Нимуэ. — С помощью клятвы можно добиться только исполнения долга. А они пытаются регулировать клятвами истинные стремления. Как было в Городе Солнца с Лансом. Ты помнишь, чем это кончилось?
Мирддин дернул плечом.
— И в любом случае, — продолжила дану, — людские клятвы — это только декларация о намерениях, у них нет силы физического закона. А если ты ввяжешься их свидетельствовать, то окажешься единственным, кто будет связан.
Мирддин подтянул колено к груди и уперся в него подбородком. Вода из фонтанной чаши струилась вниз, журча и рассыпая яркие блики. От бликов оставалось пятно на радужке.
— Ну… не так уж надолго. В конце концов.
Нимуэ мгновенно выпрямилась и взяла его лицо в ладони, разворачивая к себе. Мирддин попытался успокаивающе улыбнуться.
— Ты уже, — прошептала дану.
— Я уже, — согласился Мирддин.
Он не заметил, как какой-то частью себя врос в Камелот. В Смертные земли. Но он понял, что произошло, только когда сами люди заговорили с ним об этом.
— Это было закономерно, — сказал он вслух. — В каком-то плане. Я ведь тоже из людей.
Нимуэ стремительно отпрянула, отворачиваясь — но не настолько стремительно, чтоб до него не доплеснуло чувством острой жалости. «Не привязывайся к смертным. Смертные меняются. Смертные уходят путями Единого. В любом случае ты теряешь их навсегда — и это разбивает тебе сердце».
— Ты такое слышишь постоянно? — медленно спросил он.
Нимуэ кивнула. По тонкому позвоночнику прошла дрожь — как по тростнику под ветром.
Мирддин обнял ее и развернул к себе.
— И что ты делаешь?
Дану пожала плечом.
— А что я сделаю… Единый всегда забирает все.
Он взял ее ладони в свои и развернул вверх, будто можно было прочесть решение задачи по линиям. У запястья билась синяя жилка. Мирддин прогладил ее пальцем.
— Но ведь и дает все. Разве нет?
Дану судорожно вздохнула.
— Я никогда… — начал Мирддин. Дану вскинулась, как волна, и прижала пальцы ему к губам. Замотала головой и торопливо зашептала:
— Не клянись. Не обещай. Не искушай судьбу.
«Если ты не изменишься — клятва не нужна. Если ты изменишься — клятва ничем не поможет».
Мирддин опустил веки. Это была правда. Но это было тяжело.
Совсем рядом, под щекой, под шелком, под кожей, билось сердце — быстро и сбивчиво, как птичье, исчисляя секунды. Ни одну из них невозможно было удержать.
Дану не то засмеялась, не то всхлипнула. Прохладная ладонь скользнула по его щеке и замерла.
«Все равно у нас нет никакого другого мира. Никакого другого тебя. Никакой другой меня».
Холодные губы прижались к его виску, раздался плеск воды — и она исчезла.
Артур крутился перед зеркалом.
— Ты же вроде уезжать собирался? — сказал он отражению Мирддина.
— Возникли новые данные, — сказал Мирддин, присаживаясь на край стола.
— Ааа, — буркнул Артур. Он пытался завязать галстук герцогским узлом так, чтоб он не превратился в ленту Мебиуса. Процесс выглядел мучительно.
— Слева направо сверху вниз, — не сдержался Мирддин.
— Не подсказывай! — шикнул Артур.
Кажется, королю полагался отдельный специалист, занимающийся такими вещами, но Артур пошел на принцип.
Наконец, Артуру удалось достичь поставленной цели и не задушиться.
— Воот! — торжествующе заявил он, одергивая воротник. — А то «камердинер, камердинер»! Им волю дай, так на помочи посадят, п-пестуны… Мерлин, так что там у тебя?
— У меня был разговор с Джиневрой. Она пообещала надеть мне вазу на голову.
Артур хохотнул: