Как можно хотеть от людей какой-то… адекватности, если большую часть времени у них и физической возможности такой нет?
Это было несправедливо. Но тварный мир вообще никогда не имел никакого отношения к справедливости.
Он создал Виллта, чтобы как-то… как-то изменить ситуацию. Если бы такой человек, как Виллт, существовал, то он имел бы право говорить людям о выборе. Но Виллта на самом деле не было.
«С таким правдивым языком у нас не купишь, не продашь». И что ему теперь делать?
Не врать, во всяком случае.
Он создал Виллта как инструмент, чтобы люди воспринимали Виллта как человека. Но они не только стали его слушать — они начали еще и как-то к нему относиться. А любое отношение — это выбор, а любой выбор — это то, с чем в конечном счете придется стоять перед Единым.
Он не хотел провоцировать иллюзией на верный выбор. Это было все равно, что сдать фальшивые карты. Даже если бы они могли с ними и выиграть. А уж на неверный выбор…
Мирддин отвернулся от окна. Женщина посреди комнаты почти проявилась. У нее был римский нос и химически высветленные волосы, как тут у многих, и Мирддин, наконец, вспомнил, где ее видел. Виллт как-то сцепился с изнывающим от тоски травматологом из местного медпункта насчет знаменитого опыта с крысой, в которую вживляют электрод, подходящий к так называемому «центру удовольствия». Крыса забывает обо всем и жмет на присоединенный к электроду рычаг, пока не издыхает. Виллт утверждал, что крыса жмет рычаг не потому, что ей становится так уж хорошо, а потому, что она питает ложную надежду, что еще раз попробует — и хорошо, наконец-то, станет.
Доктор притащил его к себе в кабинет и начал махать подшивкой «Асклепия», в котором была статья, и кричать, что Виллт — дилетант и перевирает данные, а Виллт язвил, что неправильные выводы не грех и переврать.
Собственно, это тоже было жульничество. Мирддин очень старался обходиться только теми данными, которые уже были известны человеческой науке. Но не всегда выходило.
Ну вот. А эта женщина — медсестра? — сидела в углу и заполняла какой-то журнал.
«Бедные крысы», — сказала она, не отрывая глаз от страницы.
«Бедные! — фыркнул доктор. — Давайте сразу на людях эксперименты ставить, чего уж там!»
«А что их ставить, — сказал Виллт. — Все уже поставлено. Берешь, скажем, двух особей, подводишь к яблоне, провоцируешь, наслаждаешься результатами. Очень познавательно».
«Ну, это вы махнули», — крякнул доктор.
«Ничем мы от крыс не отличаемся, доктор, — сказал Вилт, доставая портсигар и угощая собеседника сигаретой. — Бегаем по лабиринту за сыром и жмем на рычажки. Разве что, — он усмехнулся, — быть крысой с различением добра и зла гораздо веселее, чем без оного, — он выпустил клуб дыма. — Появляется какая-то иллюзия произвольности, знаете ли».
Доктор открыл рот, подумал, закрыл рот и вместо этого сделал повелительный жест в угол: «Сестра! Сделайте нам чаю, что ли!»
Сестра, вздохнув, отложила журнал, взяла чайник и вышла. Доктор нырнул в ящик и вынул оттуда фляжку. «Любопытственные у вас представления о веселье, ничего не скажешь…»
Чай у доктора был «адмиральский», то есть, алкоголя в нем было больше, чем заварки, но дискуссии с ним получались продуктивные.
Мирддин потер бровь. Собственно, с этим уже можно было работать. Он подумал и все-таки стер из человеческой памяти момент своего превращения. Лицо, оплывающее и стекающее вниз, как воск — это даже для дану выглядело не слишком эстетично.
Потом он вздохнул и разомкнул заклинание. Сцена началась почти с того момента, на котором закончилась.
Женщина попыталась схватить его за руку:
— Господин Виллт!
Мирддин ждал этого движения и увернулся:
— Вы ошиблись.
Перепутать их с Виллтом действительно было нельзя.
— Аа… а где господин Виллт? — растерянно спросила женщина.
— Его нет.
— А.. а где он? Я же видела… Он всегда тут остается… — сказала она несчастным голосом.
— Ему потребовалось уйти раньше, — терпеливо сказал Мирддин, старательно глядя ей в переносицу. Из-под правого века у женщины торчала колючка, и от этого было очень неприятно смотреть, как она хлопает накрашенными ресницами. — Ему что-нибудь передать? — спросил он, чтобы отвлечься от зрелища.
Женщина замялась.
— Да, в общем-то, нет… а вы кто? — спросила она. Мирддин запоздало вспомнил, в каком он виде. — Вы у него учитесь?