как в кипяток,
как в кислоту,
как в ледяной вакуум.
если встать крепко,
ощутить босыми ступнями
сквозь гранитную толщу
воду всех мировых океанов,
как вода поет,
шелестит, шепчет, лепечет и напевает:
«ничего не больно. ничего не страшно».
если встать,
прикрывшись только тонкой кожей,
посреди огня,
посреди ледяного вакуума,
посреди тьмы
можно
будет
пройти
Мирддин что-то говорил — дыханием, движением, всем собой, но она не успевала разобрать. Нимуэ на миг отстранилась и посмотрела с другого слоя — будто вся вода в нем вскипала и стремилась к ней. Стало ясно, как объединить контуры, и она это сделала. Нимуэ подхватила интонацию, как подхватывают оброненную нить. Белое движение стало окрашенным, лопнула стеклянная грань и информация хлынула в нее, как река, сметающая плотину.
право говорить
не существует без права молчать;
право оставаться
не существует без права уходить;
право искать истину
не существует без права ошибаться
и право быть
не существует без права не быть,
право быть человеком —
без права быть водой, огнем, деревом, камнем
столько времени, сколько нужно,
столько времени, сколько понадобится.
это медленный, медленный ход часов
медленный, медленный ход эволюции,
перетекание одной формы в другую,
гибель и рождение клеток,
кости, жилы, хрящи, мускулы
плавятся в общем котле,
выныривают на поверхность,
существуют недолгий срок,
кричат от боли, страха, ужаса, наслаждения,
растворяются вновь —
круглый леденец за щекой времени,
звено в цепи,
промежуточный этап,
топливо, заготовка, результат алхимических превращений.
так и ты, краткий миг
длящийся во времени и пространстве,
существуешь только в процессе
перехода от себя-прошлого
к себе-будущему.
изменения непрерывны,
неизбежны,
неподконтрольны,
незаметны глазу,
необратимы.
складываются ли бесконечные паттерны
в нечто, содержащее красоту и смысл
(а также — что считать красотой и смыслом) —
это вопрос философии,
системы, что может быть построена,
но не может быть доказана;
а как называть свою уверенность в том,
что не может быть доказано,
показано, выверено, перепроверено —
это вопрос терминов,
и порой неприглядный.
хорошо, давай подойдем
с другой стороны.
представь себе идеальный мир —
сколько угодно времени,
сколько угодно пространства,
сколько угодно сил,
для того, чтобы делать
все, что ты хочешь,
что считаешь нужным,
что считаешь правильным.
Вся человеческая радость строилась на разломе у людей внутри. Всякая человеческая радость стояла на боли, и отчаянии, и смерти, и из человеческой смерти прорастало человеческое бессмертие, возможность уйти путями людей после конца света. Это было не гарантией, только обещанием, только надеждой, от которой становилось так светло, и больно, и страшно, как никогда раньше. Духам не бывает так больно, потому что они не умеют так надеяться — и, значит, не умеют так отчаиваться.
я хочу любить
и петь о любви,
говорить словами и не-словами
о том, что вижу,
что понимаю,
чему радуюсь,
о том, как хрупко,
как восхитительно, как великолепно,
как величественно, как яростно,
как смешно, как нелепо, как смертно
человеческое существо,
в котором сходится весь мир,
как оно сияет
священным алмазом,