Мелодия вилась. В узких створках зеркала отражалась лампа, тяжелое золото волос, белое ночное платье, алый шелк, накинутый на плечи.
— Королева! Моя королева!
Джиневра вздрогнула, оборачиваясь.
Посреди комнаты стоял Ланс.
Босой, в каком-то кожаном переднике вместо одежды, с ног до головы разрисованный синими, красными и белыми полосами и кольцами. Грудь у него ходила ходуном, будто он бежал, и от этого движения узоры шевелились и трескались. Это походило на сцену из дурного спектакля. Или сна.
Ланс сделал шаг вперед и почти рухнул к ее ногам.
— Вы же позволите мне умереть за вас? Позволите?
Ланс обхватил ее колени и поднял вверх измученное лицо.
По скулам вверх у него шли цветные полосы — грим? краска? глина? — это было нелепо и страшно, а сквозь цветную маску смотрели светлые, совершенно безумные глаза. Джиневра оцепенела.
— Все должно быть правильно, — выдохнул Ланс. — В этот раз все должно быть правильно!
Нужно было что-то ответить. Мысли метались, как вспугнутая стая. Откуда он; почему в таком виде; позвать Артура; ни в коем случае не звать Артура; Ланс сумасшедший? он опасен? что он хочет? Светлые глаза, темные от зрачков, умоляющее лицо; хриплое дыхание; горячие пальцы, комкающие шелк…
С каждой истекающей секундой отчаяние на лице Ланса становилось все сильнее.
Он отстранился и медленно поднес руку к шее.
— Я… — он судорожно вздохнул, будто ему не хватало воздуха, — понимаю… я… недостоин.
Прекрати, захотелось крикнуть Джиневре. Прекрати немедленно!
Ланс отступил к стене — так, будто пытался с ней слиться, и вдруг обмяк и соскользнул вниз. Как сброшенная одежда.
Джиневра остро ощутила, что осталась одна.
Она замерла, как во сне, когда хочешь, но не можешь двинуться с места. Надо было вызвать врача, или позвать на помощь, или хотя бы придумать, как она будет объяснять происходящее, но она поняла, что боится подойти к лежащему.
Из воздуха шагнул Мерлин, черный и скособоченный, окинул беглым взглядом комнату и быстро присел перед Лансом, проверяя артерию. Колдун что-то неразборчиво прошипел.
— Его должно было выплеснуть сюда полностью. Такой сильный якорь… — Он выпрямился. — Вы что-нибудь ему сказали?
Джиневра с усилием отняла взгляд от Ланса, простертого на полу.
— Нет… ничего…
Мерлин посмотрел на нее, вздохнул, отошел к столу, вернулся и сунул Джиневре стакан с водой.
— Сядьте, Ваше Величество.
Стакан напомнил ей старый случай.
— Я… сплю? — медленно спросила Джиневра.
Колдун покачал головой:
— К сожалению, нет, Ваше Величество.
— Что… с ним? — выговорить имя Ланса у нее почему-то не вышло.
— Его тело здесь. Его дух… — Колдун неопределенно дернул плечом.
— Почему он… такой?
— Это церемониальный наряд Сына Солнца. Ланс осознает себя… именно таким. Он что-нибудь сказал?
Джиневра потерла висок:
— Что-то про «все должно быть правильно».
Колдун вздохнул:
— Понятно, — он помедлил. — Ланс боготворит вас, Ваше Величество. В буквальном смысле. Пожалуйста, имейте это в виду. Его божество отказывается принять его жертву… и его мир рушится.
— Лучше бы мне это снилось, — пробормотала Джиневра. Все зашло слишком далеко.
— Я думаю, — произнес Мерлин, медленно подбирая слова, — если Ваше Величество не будет упоминать о произошедшем, Ланселот легко убедит себя, что это ему померещилось. В Великих Пустошах, — колдун прищурился, — можно увидеть и не такое.
Джиневра резко подалась вперед и схватила колдуна за запястье:
— Артур не будет знать?
Колдун замешкался.
— Артур не должен знать! — горячим шепотом выпалила Джиневра.
— Почему? — спросил Мерлин.
Джиневра потеребила золотую цепочку на шее:
— Это… это человеческое.
Колдун посмотрел на нее долгим взглядом.
— Хорошо.
Он наклонился к Ланселоту и вздернул его на плечо, как тюк. Голова беспомощно мотнулась. Внутри у Джиневры что-то екнуло.
— Пожалуйста, откройте мне дверь, Ваше Величество, — ледяным голосом сказал Мерлин.
Мирддин волок Ланса по дворцовым коридорам и мрачно благословлял «вуаль». Впрочем, можно было бы не морочиться невидимостью, с его-то репутацией. Подумаешь, королевский советник опять тащит по коридору чей-то труп. Не первый раз…