Строго говоря, не совсем труп, но лансов дух отлетел в неведомы края, и это Мирддина чертовски беспокоило.
Он нашел лансовы комнаты, открыл дверь, сгрузил ношу на ближайшую горизонтальную поверхность и потер плечо. Его вдруг накрыло абсурдностью происходящего. Что я вообще тут делаю, подумал он. Как я вообще во всем этом увяз. Таскаюсь со смертными как кошка с салом.
Мирддин прошел в ванную и повернул кран. В чугунную эмалевую поверхность ударила белая струя. Он плеснул воды в лицо.
Капли поползли за шиворот. Он зажмурился.
— Во дворце всегда есть горячая вода, — сказал он вслух. — А под Кармартеном это роскошь. Ее качают из-под земли, и потом еще надо отдельно греть. А в Городе Солнца центральный водопровод вообще не изобрели. Такие дела.
— Это не наша вина. И не наша ответственность.
На краю ванны сидела Нимуэ, вопиюще неуместная в тесной комнате. От нее пахло ночью и холодным ветром. Сосновыми вершинами под луной. Высоким небом.
Мирддину вдруг до зубовного скрежета захотелось на Авалон обратно. Не разбираться в человеческих интригах и человеческих проблемах. Не пытаться собирать эту чертову мозаику, где трети деталей не хватает, а треть — вообще от другой картинки. Бросить все…
Вместо этого он одернул рукава и сказал:
— Ланса вынесло к Джиневре. Джиневра испугалась.
— Можно понять, — Нимуэ качнула босой стопой.
Мирддин помолчал.
— Он соскользнул в Пустоши обратно. Я не знаю, что делать, — наконец, признался он. — Все это уже было. Мы ходим по кругу. И лучше не становится.
Становилось, хуже, если честно. Будто какая-то воронка, которая с каждым витком захватывала все больше и больше.
— Может быть, самый лучший выход — это отпустить, — тихо сказала Нимуэ.
— Я не могу, — устало сказал Мирддин.
— Почему?
Он даже себе не мог это объяснить.
— Это человеческое.
Вместо ответа Нимуэ погладила его по плечу. Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
— Иди домой, — наконец, сказал он. — А я еще один план попробую.
План был сомнительный. Больше всего Мирддину не нравилось, что теперь он мыслит в таких категориях. Он предпочел бы не понимать таких вещей.
С другой стороны, несомненным плюсом было то, что колдовать для этого не требовалось. Он не нарушал закона. Я не посягаю на свободу воли, пробормотал он. Да, хмыкнул внутри голос, подозрительно похожий на Эмриса Виллта. Ты всего лишь провоцируешь.
Мирддин подошел к черному телефону на столе и крутанул диск.
— Да? — ответил заспанный голос.
Я об этом пожалею, подумал Мирддин.
— Элли? — вежливо осведомился он. — Это Мерлин. Извините, что так поздно, но сэру Ланселоту нужна ваша помощь.
Не прошло и пятнадцати минут, как Элейна стояла на лансовом пороге, серьезная и взъерошенная, как воробей.
Увидев Ланса, она зажала рот ладонью и ахнула.
— Что с ним? — резко спросила она.
Мерлин сделал успокаивающий жест:
— С ним… почти все в порядке. Он без сознания. Но это довольно скоро пройдет.
Элейна кивнула, не отрывая взгляда от Ланса. Мирддин понадеялся, что избыток экзотики ее не отпугнет.
— Сэр Ланселот родился очень далеко отсюда, — задушевным голосом сказал Мирддин. — Он был лучшим воином своего города… а потом города не стало. Он хотел защитить его, но не смог. Ему очень тяжело вспоминать об этом. Это очень старая история, и очень печальная. Пожалуйста, не рассказывайте никому о ней, — и я ведь даже не вру, отстраненно подумал Мирддин.
— Клянусь, — твердым шепотом пообещала Элейна.
Мирддин подумал, что в этом на нее действительно можно положиться. Он вздохнул и продолжил тем же тоном сказочника:
— Король послал сэра Ланселота в заколдованные земли. Но они огромны, опасны, и странствия в них могут стоить человеку рассудка. Сэр Ланселот столкнулся с собственным прошлым, и сердце его не выдержало горя. Ему пришлось вернуться. Но вернулся он таким, каким запомнил себя в последний день перед падением города.
Элейна сжала руки на груди.
— Сэру Ланселоту нужно в госпиталь, — мягко сказал Мирддин. — Но не в таком виде. Ему будет плохо, если кто-то узнает его тайну. Поэтому я позвал вас. Мне показалось, что на вас можно положиться.
Элейна истово кивнула.
— Хотя это не самое главное, — продолжил он. — Самое главное — человеку гораздо легче вернуться из Пустошей, если его ждет кто-то, кто к нему… неравнодушен.
Элейна залилась краской.
Мирддин беззвучно встал.
— Если он очнется и увидит себя в обычной одежде, ему будет гораздо легче поверить, что все, что он видел — это только сон. Побудьте с ним до утра, пожалуйста. Если он не очнется до рассвета — вызовите врача. Скажите, что я распорядился.
Мирддин вышел за дверь и прислонился к стенке. Он не сказал ни слова неправды, но во рту было мерзко.
Он подумал, что никогда не сможет объяснить Нимуэ, что он сделал и зачем. Она не понимала воли к заблуждению. Но имея дело с людьми, ее нельзя было игнорировать. Хотя можно было попробовать использовать на благо.