Сам же Апраксин получил такое право исключительно по нежной дружбе с начальницей Смольного Морозовой Анатолиной Егоровной, дамой весьма непростого характера, но держащей в ежовых рукавицах свою большую и неспокойную женскую общину (как она сама шутила, будучи в хорошем настроении) уже двадцать лет. Анатолина, как и его жена Марьяна были выпускницами этого знаменитого института, а заодно и лучшими подругами. Так получилось, что Марьяна после окончания учебы почти сразу вышла замуж за тридцатипятилетнего графа, нешуточно увлекшегося симпатичной курносой смолянкой, а вот Анатолина, не имевшая яркой внешности, но отмеченная железным характером, прикинув свои шансы на семейную жизнь, приняла-таки предложение тогдашней начальницы госпожи Духовницкой стать ее заместителем в благодарность за блестящую учебу.
Как ни странно, Апраксину импонировала эта невысокая, с грубоватыми чертами лица, девушка. Частенько, получив разрешение на «выгул» Марьяны, он не был против, если к ним присоединялась Анатолина. Да и сама Морозова вскоре поняла, что друзья вовсе не жалеют ее из-за внешности, а искренне предлагают влиться в их маленькую компанию. И охотно принимала участие в прогулках. Не всегда, потому что умом понимала, когда нужно оставить влюбленных наедине друг с другом. И тем не менее, дружба их укрепилась еще больше и прошла через годы.
Четверть века назад Анатолина все-таки обрела свое тихое семейное счастье, выйдя замуж за пехотного офицера-вдовца. Генеральской женой она не стала, но полковничьими погонами супруга тоже была довольна. Правда, фамилию по каким-то причинам оставила свою (отставной полковник Ведищев не был против), а дочь была записана по мужниной фамилии.
К удовольствию графа начальница сама вышла встречать его (видимо, охрана Смольного уже известила Морозову о приезде Апраксина) в вестибюль главного корпуса. Дородная, с властной осанкой и выделяющимся на округлом лице острым носом, женщина в темно-коричневом строгом платье улыбнулась при виде гостя, с интересом рассматривавшего новую пропускную систему с хромированными барьерами.
— Данечка, ты, как всегда, в своем репертуаре! — Морозова подошла к Апраксину, подала руку для поцелуя. — Без предупреждения и приглашения, да?
— Для лучших друзей двери должны быть открыты в любое время дня и ночи, иначе теряется весь смысл дружбы, — усмехнулся граф, приложившись к тыльной стороне морщинистой, пахнущей фиалками ладони. — Здравствуй, Толенька. Хорошо выглядишь. Даже скажу, оптимистично.
— Ха-ха! — кокетливо поправила идеальную прическу Морозова. — За комплимент спасибо, но мы же оба знаем, что я не люблю зеркала.
— Напрасный финт, я все равно останусь при своем мнении, — усмехнулся Апраксин, поддерживая под руку Морозову, как только она развернулась в сторону длинного коридора с белоснежными колоннами, уходящими вглубь здания, куда-то в сторону актового зала.
— Спасибо тебе, Данечка, — с грустинкой откликнулась начальница Смольного. Каблуки ее сапожек постукивали по паркету, натертому янтарно-желтой мастикой. — Ты и Марьяна — единственные люди на земле, которые всегда были искренни со мной. Мой несносный характер создал окружение из лицемеров. Улыбаются, ручку целуют, а сами свою злость в глазах скрывают.
— Ты о чем, Анатолия? — рассмеялся Апраксин. — О партии жаб, целящих своих кандидатов на пост начальницы Смольного? Тебе не все равно? Уходи на пенсию да живи спокойно в своей усадьбе. Внуков нянчи.
— Были бы они еще, эти внуки, — усмехнулась женщина, ожидая, когда граф самолично распахнет перед ней тяжелую резную дверь кабинета с именной табличкой. — Нинка в активном поиске, как сама говорит. Ухажеры вьются вокруг, а она брезгливо пальчиком их отшвыривает в сторону. Я предупредила ее, чтобы перестала выкрутасами заниматься и в женихах как в сору рыться.
Забавно, но единственная дочь Морозовой вышла на диво хорошенькой, значительно выиграв у матери во внешности. Свой невысокий рост Нина компенсировала прямо-таки царской осанкой, к которой прилагались густые русые волосы до поясницы, из которых выходила невероятно толстая коса, а уж какие прически удавалось создавать! Утонченное личико, кожа персикового цвета, красивые огромные глаза с бархатистой ночью в зрачках — просто чудо. Апраксин в свое время даже подумывал женить своего среднего сына на девушке, но… Морозова была права. В хорошенькой головке роились сумбурные мысли о некоем предназначении в жизни, которому может помешать замужество. Двадцать два года девице, никак не угомонится, вся в поисках своей нужности обществу.