Вне всякого сомнения, к началу 1811 г. отношения между Россией и Францией стали вконец плохими. В воздухе явно пахло порохом. Можно даже сказать, что Наполеон становился опасным для русской империи, но той пружиной, которая привела в действие механизм начала подготовки к войне, стала именно передислокация русских войск с Дуная в западные губернии.
Таким образом, решение императора Александра I нельзя назвать иначе как настоящим ударом по интересам России. В тот момент, когда русские войска имели все шансы решить многовековой спор с Османской империей окончательно и бесповоротно, Александр решил напасть на герцогство Варшавское.
Теперь на дунайском театре вместо девяти дивизий осталось всего лишь четыре дивизии с ослабленной кавалерией. В общей сложности — не более 46 тысяч человек. Кроме того, граф Николай Каменский тяжело заболел. Его увезли в Одессу, где он и скончался в мае 1811 г.
Во главе армии был поставлен выдающийся полководец и дипломат Михаил Илларионович Кутузов. Естественно, что с теми силами, которые остались в распоряжении Кутузова, не было никакой возможности вести решительную наступательную войну, в лучшем случае можно было надеяться удержать занятые позиции.
И действительно, Кутузов принял оборонительную стратегию, а армия визиря, собравшись к югу от Рущука, начала наступление. Атака, предпринятая турками на Рущук 22 июня (3 июля) 1811 г. была отбита, однако, несмотря на этот успех, русский полководец ушёл со своей армией за Дунай. В ночь с 28 на 29 августа (с 10 на 11 сентября) турки частью войск переправились через эту водную преграду. Кутузов не стал вступать в открытый бой, а окружил армию визиря кольцом укреплений.
В этот момент к русскому полководцу прибыли на помощь подкрепления. 9-я и 15-я пехотные дивизии, совершив бесполезную многомесячную прогулку, опять вернулись к Дунайской армии. Дело в том, что летом 1811 г., как уже упоминалось, царь принял решение о том, что он будет вести оборонительную войну. Нападение на герцогство было отменено. Что же касается обороны, было абсолютно очевидно, что никакой войны в течение 1811 г. Наполеон начать не может, и, следовательно, войскам, стоящим на западной границе, нечего будет делать как минимум до весны следующего года. В соответствии с этим две упомянутые дивизии были отправлены обратно.
Конечно, их появление не могло уже вернуть кампанию в то русло, в котором она могла бы идти в случае, если бы Александр не лишил Дунайскую армию половины её личного состава. Но, тем не менее, помощь подоспела не без пользы. 2 (14) октября 1811 г. отряд генерала Маркова, заблаговременно переправившийся на южный берег Дуная, внезапно атаковал оставшиеся там турецкие отряды. Разгромив неприятеля, Марков замкнул окружение турок на северном берегу, поставив свои батареи вдоль реки, прямо напротив расположения войск визиря. Турецкая армия, окружённая со всех сторон, лишённая подвоза продовольствия, вынуждена была капитулировать. Из 22,7 тысяч турецких солдат, переправившихся на северный берег, 25 ноября (7 декабря) 1811 г. сдалось лишь 8,5 тысяч человек, так как остальные дезертировали, умерли от болезней, голода и ран или находились в госпиталях. 19
После капитуляции между сторонами было заключено перемирие, и начались переговоры о мире. К этому моменту стало понятно, что отношения между Россией и Францией вот-вот перерастут в войну, и поэтому турки, несмотря на тяжёлое поражение, были неуступчивы. Однако сам факт переговоров и их, в конечном итоге, успешное завершение лучше всего свидетельствуют об отношении Наполеона к войне с Россией. Несмотря на то что в начале 1812 г. войска, как русские, так и французские, в полную силу готовились к войне, сам Наполеон еще не решил окончательно, насколько ему необходима эта война. В противном случае он ни за что не допустил бы успешного завершения русско-турецких переговоров. Да, без сомнения, туркам давали понять, что им не следует слишком торопиться с заключением мира, ведь в это время русские войска были собраны на границе, а французские находились на марше. Однако до февраля 1812 г. туркам не было направлено никакого ясного, однозначного документа, который подтверждал бы намерения Наполеона начать войну с Россией. Что же касается англичан — они развили бурную деятельность, обещая султану помощь и щедро оплачивая участников переговоров с турецкой стороны. В частности, был подкуплен турецкий драгоман [61]князь Мурузи.
Наполеон пожинал плоды своей тильзитской политики. Конечно, после начала испанской кампании и, тем более, после Эрфуртской встречи речь не шла уже о перспективе передачи России Константинополя и проливов. Но даже в конце 1810 г., когда русско-французская война стала во весь рост на повестку дня, Наполеон продолжал соблюдать обязательства, которые он принял по отношению к царю в Эрфурте, а именно согласие на то, что Россия займёт всю территорию Османской империи вплоть до Дуная (вся территория современной Молдавии и Румынии) и при этом не будет пытаться захватить Сербию.
В разговоре с Меттернихом в середине 1810 г. французский император ещё раз подтвердил это: «Я подписал обязательства, и у меня нет никаких причин и поводов, чтобы их нарушать. Эти обязательства стали для меня обременительны, и я предвижу, что они повлекут за собой ущерб для Франции, но Вы знаете, почему в своё время я их подписал. Отказаться теперь от этих обязательств — значит тотчас же дать России повод для войны, что вовсе не соответствует моим желаниям. Кроме того, если я сделаю такое, у меня не будет права надеяться на то, что мне будут верить. Какие гарантии смогу я Вам дать однажды, если я буду нарушать свои обязательства из-за того, что обстоятельства изменились?» 20
Естественно, что время тильзитской дружбы безвозвратно ушло в прошлое, и Наполеон заявлял в том же разговоре: «Я не потерплю приобретения ( Россией) и дюйма земли на правом берегу Дуная». Тем не менее вряд ли турки пришли в большой восторг от того, что Наполеон соглашался на огромное расширение российской территории за счёт Османской империи. Кстати, туркам была хорошо известна речь императора, обращенная к депутатам законодательного корпуса, где он заявлял: «Мой союзник и друг, император России, присоединил к своей обширной империи Финляндию, Молдавию, Валахию и один из округов Галиции. Я не жалею ни о чём, что могло бы идти на благо этой империи. Мои чувства к её великому монарху полностью согласуются с моей политикой». Наконец, турецкая сторона была проинформирована и о тех предложениях, которые Наполеон делал Александру по поводу раздела Османской империи. В этой ситуации знаки со стороны французских дипломатов, подаваемые туркам о желательности того, чтобы они не заключали мир с русскими, были недостаточны.
Только 15 февраля 1812 г., в тот момент, когда были уже отданы приказы о концентрации Великой армии, представителю Франции в Константинополе Латур-Мобуру были направлены полномочия, необходимые для того, чтобы попытаться спешно заключить союз с Османской империей, но это уже не изменило хода русско-турецких переговоров.
Впрочем, несмотря на всё английское золото, неудачи турецких войск и предшествующую позицию Наполеона, турецкая сторона не подписывала мир. Как-никак, перспектива огромного русско-французского конфликта не могла не заставить турецкие правящие круги задуматься. В этой ситуации опять-таки вступил в дело случай.
Недовольный медленным ходом переговоров царь решил отстранить Кутузова от командования и передать руководство армией и ведение переговоров адмиралу Чичагову. Известно, что Александр I, если очень мягко сказать, недолюбливал Кутузова. Отсылая адмирала Чичагова на место нелюбимого полководца, царь сказал: «Мир с Турцией никак не удаётся заключить. Безобразия наших войск в Молдавии и Валахии довели до отчаяния жителей этих краёв… Кроме того, я полагаю, что нынешний командующий, автор всех этих несчастий, не способен добиться результатов, которые требуют энергии, доброй воли и быстроты в исполнении…» 21
61