Как уже указывалось, в начале 1811 г. почти все проекты русского командования были нацелены исключительно на наступление. Однако после неудачи своей польской интриги царь отказывается от немедленной атаки и задумывается о возможности вести оборонительную войну. Это действительно так, но на этом никак нельзя ставить точку в рассмотрении вопроса плана русского командования, обсуждая лишь детали того, как русское руководство собиралось заманить в глубь страны армию «двунадесяти языцев». Вплоть до июня 1812 г. на стол царя ложились один за другим проекты наступления, и не только составленные иностранными прожектерами.
Сам Барклай, который якобы не сомневался в необходимости ведения оборонительной войны и «заманивания» врага аж до Волги, писал в начале 1811 г. фразы, мало похожие на те, которые рассказывал Нибур. В докладе военного министра говорилось прежде всего о наступательной войне. Ее цель определялась следующим образом: «1-е. Завладев герцогством Варшавским, переменить его правительство, присоединить прусские войска к нашей армии и, выиграв чрез то к себе доверие у других держав, родить в них бодрость и надежду избавиться из-под тягостного ига. 2-е. Чрез временное нашествие в неприятельские земли можно будет содержать войска свои сколько можно долее на чужой счет и потом лишить неприятеля всех способов к наступательной войне… Все сии предложения не иначе можно произвести в действо, как предупредя неприятеля в наступательном движении» 2.
Действительно, в своем плане Барклай де Толли не исключал и возможность обороны, но все же главная мысль его концепции состояла в немедленном ударе по герцогству Варшавскому.
Летом 1811 г. на смену плану незамедлительного вторжения в герцогство приходит концепция оборонительной войны. Она частично нашла свое отражение в печально знаменитом плане Фуля, о котором речь пойдёт дальше. Одновременно появился огромный по объему (в напечатанном виде примерно 70 книжных страниц) проект, составленный племянником военного министра, флигель-адъютантом Андреем Ивановичем (Отто) Барклаем де Толли. В качестве системы войны здесь предлагалось следующее: «Уклоняться постоянно от решающих сражений, беспокоить неприятеля со всех сторон… использовав крупные массы легких войск всех видов, затягивать продолжение кампании, быть твердым в превратностях фортуны… употреблять медлительность Фабия, разумную быстроту Ганнибала или Юлия Цезаря… вот оружие, самое сильное, которое можно использовать против нового способа ведения войны французами… Принцип французов — не жалеть людей, он рассчитан на численное превосходство и на короткое время. Именно поэтому они не смогут существовать долго, не уничтожив сами себя» 3.
После чтения этого документа, казалось бы, можно заключить, что русское командование ясно наметило себе цели и методы, и теперь осталось, как выразился один из известных русских историков, на основе этих идей создать «операционный план, являвшийся частью первого этапа стратегической программы».
Увы, никакой последовательной разработки плана, да еще с «этапами стратегической программы» (!) проследить невозможно. Наоборот, видны лишь беспрестанные хаотические метания между самыми разными вариантами планов боевых действий.
После подписания тайной конвенции с Пруссией войскам были отданы указания перейти границу, как только поступит соответствующая команда. Приказом от 8 (20) октября 1811 г. командиру корпуса Витгенштейну предписывалось выдвинуться на запад так, чтобы 5-я дивизия «в несколько дней по получении приказания могла перейти в Тильзите за реку Неман». Самому генерал-лейтенанту Витгенштейну предписывалось перенести свою главную квартиру в местечко Шавли, находившееся примерно в 90 км от границы. Через несколько дней генерал-лейтенанту Багговуту и генерал-лейтенанту Эссену I были также направлены приказы от военного министра, согласно которым они должны были сразу по получении «от генерал-лейтенанта графа Витгенштейна известия, что со вверенными ему войсками переправляется у Тильзита или на каком другом месте через Неман в Пруссию», немедленно выдвигать к границам свои войска. 4
Через два дня генералу Дохтурову и генералу Багратиону были направлены одинаковые распоряжения: «Как скоро получите через нарочитого курьера от гр. Витгенштейна известия, что он вступает в Пруссию, то ни мало не медля, извольте приказать войскам… тотчас выступить» 5. К приказу прилагались пакеты с маршрутами для войск. Эти пакеты нужно было вскрыть только по прибытии курьера с сообщением о начале наступления Витгенштейна. Командующим корпусами приказывалось соблюдать строжайшую тайну, причем указывалось: «Дабы не сделать преждевременной напрасной тревоги, то не предписывать им ( войскам) формально, чтобы были готовы к походу, но содержать их в готовности к оному частыми осмотрами» 6.
Эти письма однозначно являются указаниями по подготовке наступательной войны с целью поддержки прусских войск. Разумеется, подобное движение вперед не могло не коснуться герцогства Варшавского, особенно если посмотреть на карту, где показано размещение русских войск в этот период. Совершенно очевидно, что марш вперёд и Дохтурова, и Багратиона означал вторжение в герцогство Варшавское со всеми вытекающими последствиями. Однако, как уже указывалось, военная конвенция с Пруссией не была ратифицирована, и проект наступления снова остался лишь на бумаге.
Не слишком-то оборонительным стилем были проникнуты и предложения генерала Барклая де Толли в письме царю, которое датируется 22 января (3 февраля) 1812 г. Военный министр предлагал целый комплекс действий, направленных на подрыв сил наполеоновской империи. Он писал: «Необходимо стараться: 1) уничтожить влияние Франции в германских государствах и подготавливать там диверсии; 2) вынудить часть французских войск покинуть северный театр военных действий и перейти на юг, с тем чтобы расходы по содержанию их легли на саму Францию; 3) использовать все обстоятельства, которые могут в корне подорвать могущество французского правительства, стараясь воздействовать на настроение французского народа; 4) использовать все политические средства, которые могут служить для того, чтобы лишить Францию ее союзников…
Не составило бы большого труда заставить и жителей самой Франции задуматься о том рабстве, в которое они попали… Если прибавить к этому вторжения со стороны моря и, возможно, даже со стороны Испании, то Наполеон вскоре будет вынужден использовать часть своей армии, чтобы заставить повиноваться себе внутри самой Франции» 7.
Особо «миролюбиво» и в духе «подготовки обороны» звучит следующая фраза: «Я не говорю о Польше, так как достаточно будет нескольких успешных сражений, и вся Польша будет в наших руках» 8.
Но, быть может, после безрезультатных переговоров с Пруссией Барклай де Толли стал строго следовать оборонительной концепции, развивая и детализируя «общий операционный план» отступления в глубь России? Для того чтобы убедиться, что это и отдаленно не соответствует реальности, достаточно посмотреть на рапорт военного министра Александру I от 1 (13) апреля 1812 г. Указывая на то, что французы сооружают мосты на Висле и собираются форсировать эту реку, Барклай де Толли пишет: «Все сии обстоятельства побуждают нас поспешить сколь возможно скорее, чтобы хотя несколько предупредить неприятеля… войска могут однако ж тотчас двинуться, если только получу я на то Высочайшее Вашего Императорского Величества повеление… все колонны обеих армий и корпусов должны перейти границу; сие неожиданное движение наших войск неприятеля может немало обеспокоить» 9.