- Ясно. - Казалось, Эмилиано успокоился. - Но ты нет, Лорен. Я хочу, чтобы ты понимала мои намерения. Мне будет недостаточно лишь изредка видеть собственного племянника.
Лорен почувствовала головокружение и тошноту. - Что вы хотите этим сказать? - осторожно спросила она.
- Этот ребенок - Каннаваро. Будет правильно, чтобы он жил со своей семьей.
- Он живет со своей семьей! - Лорен покраснела от возмущения.
Он окинул взглядом ее более чем скромную кухню - растрескавшаяся раковина, крепкий дубовый стол, немало успевший повидать на своем веку, шкаф у дальней стены. Эмилиано вновь обратил на нее свой взгляд, упрямо поджал губы.
- Ты действительно думаешь, что здесь можно растить ребенка?
Его осуждение больно задело Лорен. Когда-то в этом доме она жила вместе с двумя любящими родителями и сестрой… Она решила не показывать ему своей печали.
- Да, возможно, это не дворец, где, как вы считаете, ему следует жить, - теперь она по-настоящему опасалась Эмилиано, - но я уверена, что при должном воспитании из этого небогатого дома Даниель вынесет больше, чем из стерильного дворца, который вы называете домом.
Мужчина стиснул зубы. Лорен уже видела это выражение: в тот момент, когда они слились воедино.
- И что ты или твоя сестра знали о человеческих ценностях? - вкрадчиво спросил он.
Лорен боролась с воспоминаниями об их обнаженных горячих телах.
- Тебе кажется, что ничего, - ответила она.
Конечно же, Эмилиано не слушал каких-либо объяснений, когда клеймил их с Викки. Лорен не собиралась убеждать его в обратном. По всей видимости, Эмилиано хотел приписать к ее прегрешениям похищение несовершеннолетних детей.
- Что же ты думаешь о моем доме?
Как ни странно, она никогда не представляла его только на швейцарских курортах, где отдыхали все богатые и знаменитые, или в стильном офисе, в самом центре его империи.
- Предпочитаю не тратить время на что-то подобное.
- Даже тогда, когда там, вероятнее всего, будет жить твой племянник?
Лорен заставила себя прикусить язык. Уже давно прошло время, когда ее волновало то, что думал о ней Эмилиано Каннаваро. Ей все еще могло быть стыдно, но эти воспоминания уже не причиняли боли. Она отряхнулась, стиснула зубы и просто продолжила жить. Но больше Эмилиано Каннаваро не был просто воспоминанием.
Теперь власти у него было хоть отбавляй. Эмилиано легко мог сделать ей больно, так и поступит, если она позволит ему отнять у нее самое дорогое.
- Эмилиано, мне не нужно думать о том, где дальше будет жить мой племянник, - решительно сказала Лорен. - Я точно знаю, что он останется со мной. Таковым было желание моей сестры, если что-нибудь с ней случится, я должна заботиться о Дэнни, пока он не достигнет совершеннолетия.
- Она не имела права поступать так, пока отец ее ребенка был жив.
- Сестра имела на это полное право! - бросила Лорен в ответ. Она была возмущена его высокомерным отношением. - К тому же она никогда бы не пожелала такого, если бы Анджело был достойным мужем и отцом!
- Ты говоришь о человеке, которого она использовала?
«Я отберу у него каждое пенни, которое мне причитается!»
Лорен не хотела вспоминать ядовитые слова Викки, которые она произнесла в тот трагический день, одиннадцать месяцев назад, когда ушла, чтобы встретиться с Анджело, оставив с ней шестимесячного Дэнни.
Это воспоминание повлекло за собой другое. Например, то, что рассказала ей Викки в день ее свадьбы.
- О, не пойми меня неправильно. Я не оправдываю Анджело.
Лорен склонила голову.
- Действительно?
- Ошибки моего брата были очевидны.
Щеки Лорен запылали.
- Я приехал сюда не для того, чтобы воскресить то, что произошло между нами, - поведал он холодно. - Хотя, чем черт не шутит, если бы где-то давали приз за то, как свести мужчину с ума, ты бы легко взяла его, дорогая. Ты точно не противилась угодить мне в ту ночь, которую мы провели вместе.
При мыслях об их близости тело Лорен сладко заныло, несмотря на то что она покраснела от гнева.
Так или иначе, ей удалось сказать следующее:
- Эмилиано, избавь меня от своих колкостей. Он засмеялся, наслаждаясь ее замешательством и смущением.
- Конечно. У меня есть гораздо более важное дело.
Например, отнять у нее Даниеля.
- Приди в себя! Неужели ты думаешь, что я просто так отдам ребенка моей сестры?
Эмилиано улыбнулся той самой улыбкой, которая привлекла ее к нему два года назад. Та самая улыбка, из-за которой она больше не могла смотреть на других мужчин.