Толвин отходил назад, вернув истребители на корабли. Корабли боевого охранения выстроились в оборонительное построение, прикрывая авианосцы от вражеских истребителей и разбрасывая мины, дабы замедлить продвижение вражеского флота.
Появился четвертый суперавианосец килрафи, а за ним и пятый. Похожие друг на друга, как две капли воды и ужасающие своими невообразимыми размерами и мощью.
— Адмирал, мы только что получили вызов. Нас вызывают килрафи!
— Что?
Офицер связи на мгновение опустил взгляд, сверяясь с сообщением на своем пульте, и снова обернулся к Толвину.
— Так точно. Сигнал открытым текстом со стороны их флота.
— Переключите на мою каюту, — приказал Толвин.
Покинув мостик, он через полминуты был уже у дверей своей каюты. Зайдя внутрь, он взглянул на свое отражение в зеркале. Осунувшиеся черты лица, круги под глазами все свидетельствовало о накопившейся за эти недели усталости. На скорую руку умывшись, и кое-как приведя себя в порядок, адмирал Толвин уселся в кресло и включил экран видеосвязи. На экране возникло изображение барона Джукаги.
— О, адмирал, наша разведка уже доложила, что теперь вы командуете Третьим Флотом. Примите мои поздравления. Я всегда открыто восхищался вами. Вы, несомненно, один из лучших офицеров Конфедерации.
— Что вам нужно барон? — холодно спросил Толвин.
— Вашей капитуляции.
— Барон, я — военный, не дипломат. Направьте вашу просьбу Президенту Квинсону.
— Но адмирал, я задал чисто военный вопрос. Я не требую от вас капитуляции Конфедерации. Речь идет всего лишь о капитуляции вашего флота.
— Боюсь, что об этом не может быть и речи. Ваша спешка барон, всегда была вашей ахиллесовой пятой. Вы глупец, если думаете, что мы готовы так легко сдаться!
Барон ничуть не смутился, и быстро продолжил.
— Поверьте, лично к вам я испытываю самые теплые чувства; чувства, которых я не испытываю к большинству своих соплеменников. И мне будет крайне неприятно узнать, что ваш флот разбит, а сами вы бесславно погибли.
— Вы слишком много на себя берете! Не стоит беспокоиться за мою жизнь, партия еще не окончена. Лучше бы вы подумали о себе.
— Хороший ответ. Но послушайте, ведь мы, цивилизованные представители наших рас, неужто мы не сможем прийти к соглашению?
Толвин усмехнулся.
— Один раз некоторые уже совершили глупость, поверив вам. На этот раз, скорее галактика приостановит свое вращение прежде, чем мы поверим вам снова. Пришло время биться всерьез, биться насмерть. Дальнейшую дискуссию с вами считаю бессмысленной.
— В конце этого пути вас не ждет ничего, кроме позора!
— Это мой выбор, и я пойду именно этим путем, — с нажимом произнес Толвин. — Вы убили моих лучших друзей и после этого вы ожидаете от меня какого-либо другого ответа?! Я слышал, вы пытались убить своего Императора. Удивительно, что вы до сих пор еще живы и занимаете свой пост. Вы же — утак!
Он сознательно выбрал слово, обозначавшее у килрафи существо низшей касты, неприкасаемого, настолько презираемого всеми, что оскорблением считалось даже соприкосновение его тени с тенью высокородного килрафи. Видя, что Джукага начинает терять самообладание, Толвин продолжил:
— Я удивляюсь, как ваша Империя могла взрастить килрафи подобного вам. Я слышал, что убийство без честного вызова абсолютно невозможно в вашем обществе. Вы переняли у нас худшее, не сумев ничего другого. Теперь вы недостойны даже презрения, ни моей расы, ни даже своей. Толвин пару секунд наслаждался, наблюдая за бароном, глядя как целая гамма чувств сменяется на его лице. И вдруг изображение пропало.
— Связь! Что происходит?
— Сигнал пропал. Нет, подождите, снова появился, только теперь уже кодированный.
На экране вновь возникло изображение Джукаги.
— Вот теперь будет получше. Адмирал, я смогу защитить канал от прослушивания на несколько минут. Могу я попросить вас сохранить этот разговор между нами?
— Не могу обещать заранее, — сухо ответил Толвин.
— Тогда, хотя бы, не передавайте его деталей на нашу сторону. Я сумел защититься от прослушивания с нашей стороны, но это ненадолго.
— Хорошо, я согласен. Я не буду передавать нашего разговора представителям Империи.
— У нас очень мало времени, адмирал. Я хочу предупредить вас. В любом случае я бы сделал это, но поверьте, моя обеспокоенность весьма искренна.
— Продолжайте.
— Принц Тракатх объявил, что если ваш флот не капитулирует, то начнется гатагак'ву.
На ваш язык это переводится примерно как «война на полное уничтожение».
— Чем же это отличается от того, что было до сих пор? — спросил он, демонстративно разглядывая свои ногти.
— Отличается разительно. Он не просто будет уничтожать всех поголовно. Он будет уничтожать сами планеты, на которых вы обитаете, превращая их в радиоактивную пустыню. Ваш дом — Земля, существовавший так долго, в скором времени превратится в мертвую, непригодную для жизни планету.
Барон замолчал, и Толвин поразился той жалости, что сквозила в голосе Джукаги.
— Вы всегда хотели поработить и уничтожить нас, откуда такая забота? — заинтересовался Толвин.
Джукага оскалил клыки.
— Вам не понять, адмирал, но дело во мне. Именно поэтому я умоляю вас. Сдавайтесь! Если вы капитулируете, я гарантирую, что с вами и вашими солдатами будут обращаться с честью, а ваша Земля останется нетронутой.
— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! — отрезал Толвин.
Джукага кивнул.
— Именно так и должен отвечать истинный воин, — торжественно произнес он. — По правде я и не ожидал от вас иного ответа.
— Значит, нам говорить больше не о чем, барон.
— Мне сказали, чтобы я уведомил вас о том, что у вас есть двадцать четыре минуты на то, чтобы дать ответ. Если ответа не будет, то планета, которую вы называете Варшава, прекратит свое существование.