– Чуткий, нюхай! – велел мальчик, приведя пса к Ингвильде и ткнув носом в подол ее платья. – А теперь ищи!
Хар подтолкнул собаку к воротам усадьбы, и Чуткий, мигом поняв, что от него требуется, проворно побежал за ворота. Фрейвид запретил людям высовываться впереди собаки, чтобы не затоптать след Ингвильды, и Чуткий уверенно бежал по тропе. Его нос не отрывался от земли, и лишь иногда он оглядывался, проверяя, идут ли за ним люди. Чуткий мог бы гордиться – за ним валила нешуточная толпа. Пожалуй, никогда еще за такой мелкой собачкой не следовали столь знатные и прославленные люди, и Чуткий по справедливости мог бы рассчитывать, что имя его будет увековечено в потомстве, если бы у собак водился обычай складывать саги.
Вот он пробежал через Копье, вступил в Озерную долину. Вся усадьба шла следом, внимательно глядя под ноги и переворачивая камешки, но огнива нигде не было. Вот Чуткий выскочил на маленькую моховую полянку возле озерца, закружился у выступа елового корня. Здесь он уселся и поглядел на Хара с чувством выполненного долга.
– Искать здесь! – велел Фрейвид. – Дочь моя, ты правда здесь была?
Ингвильда молча кивнула. А Чуткий тем временем снова встал и побежал обратно. Хар пустился за ним.
– Это, должно быть, ее обратный след, – решил Фрейвид. – Ищите здесь, а я пойду дальше. Она могла уронить огниво и на обратном пути.
Чуткий, Хар, Фрейвид и еще несколько человек прошли до конца Копья, а там Чуткий уверенно повернул не к усадьбе, а в другую сторону, к старшему «смотрельному камню». Ингвильда слегка изменилась в лице: здесь она не была и не понимала, куда пес ведет теперь.
– Ты ходила и туда? – Фрейвид обернулся к дочери.
– Нет, – недоуменно ответила она. – Разве что…
– Что?
– Ничего… – совсем тихо ответила она.
Теперь она догадалась, что за след взял Чуткий, и от этой догадки ей стало холодно.
– Да он ведет нас к Фьялльской отмели! – сообразил кто-то из работников. – Может, они были в Озерной долине?
Фрейвид поглядел на бледное лицо дочери. В глазах ее был ужас, как при виде огня над родной крышей, и он кое о чем догадался, но промолчал. Таких разговоров не заводят при челяди и при соседях, которые сбежались на шум и тоже усердно искали, мечтая получить награду.
Ингвильда опустила глаза: у нее не было сил смотреть на отца, его тяжелый взгляд придавливал ее к земле, как гранитная глыба. Ей казалось, что он видит ее насквозь. И уж конечно, на похвалы рассчитывать нечего. «Не ожидал я от тебя такой неосторожности, дочь моя!» – только и скажет Фрейвид. Он никогда не тратил много слов на брань, но Ингвильда предпочла бы провалиться сквозь землю к троллям, чем услышать сейчас его голос.
– Ну что ж – если здесь были фьялли, мы теперь пойдем к ним! – невозмутимо решил Фрейвид, но Ингвильда слышала в его голосе и гнев, и осуждение.
Не поднимая глаз, словно на казнь, она медленно шла вслед за всеми.
Еще издалека было видно, что на Фьялльской отмели возле землянки кипит жизнь. Над берегом поднимался дымок от костра, несколько человек чистили рыбу, над огнем висел закопченный железный котел с козлиными головками на заклепках дужки, как делают во Фьялленланде. Из дружины «Тюленя» осталось больными не больше пяти человек, остальные уже поднялись и достаточно окрепли, чтобы можно было думать о дороге домой.
Поодаль от всех сидел на песке высокий человек со спутанными волосами – Геллир. Он тоже был болен и выздоровел, но ослеп. И он первым обернулся в сторону подходящих квиттов, крикнул что-то, взмахнул рукой.
Из землянки вышел Модольв, на ходу затягивая пояс со своей золотой пряжкой. Оправляя ладонями волосы, он с тревогой смотрел на приближающихся квиттов. Появление такой толпы с самим хёвдингом во главе не обещало ничего хорошего.
А Чуткий, как по веревочке, подбежал к Хродмару, торжествующе тявкнул и уселся рядом на песке, поджидая хозяев. Хродмар и другие фьялли с недоумением смотрели на маленького черно-белого остроухого песика.
– Сдается мне, Хродмар, что этот пес выслеживал тебя, – сказал Модольв.
Хродмар не ответил. За спинами квиттов он увидел Ингвильду, и вид ее бледного, потрясенного, испуганного лица мгновенно наполнил его самыми нехорошими предчувствиями. Близко была если не беда, то большая неприятность. Ее отец как-то узнал об их встречах. Конечно, никакого особого преступления они не совершили, но такой знатный и гордый человек не потерпит, чтобы его дочь встречалась с мужчиной наедине, да еще и без его ведома. При заносчивом и неуживчивом нраве Фрейвид может увидеть в этом оскорбление и потребовать ответа. И хотя Хродмар был готов отвечать как угодно, от мысли, что имя Ингвильды будут трепать все языки в округе, его пробрала холодная дрожь.
Фрейвид вышел вперед и остановился шагах в десяти от землянки. Модольв и Хродмар вышли ему навстречу. Квитты многоголовой толпой сгрудились позади своего хёвдинга и затихли. Фьялли, побросав свои дела, столпились за спинами своих вожаков, но тоже молчали, с тревогой выжидая, что означает это неожиданное явление.
Несколько мгновений были слышны только шум близкого моря и потрескивание поленьев в костре. Ветерок носил дым с запахом рыбной похлебки.
– Не знаю, кому из нас надлежит первым приветствовать другого – ведь здесь наш дом, но твоя земля, – начал Модольв. – И все же я первым скажу тебе, Фрейвид хёвдинг, что я рад видеть тебя и твоих домашних в добром здоровье. Надеюсь, не беда привела тебя к нам в этот час?
– Ты ошибся в своей надежде, Модольв ярл, – медленно ответил Фрейвид. Взгляд его блекло-голубых глаз и голос, в котором звучала скрытая враждебность, не обещали гостям ничего хорошего. – А я хотел бы думать, что не ошибся, оказав вам гостеприимство и помощь.
– Никому из тех, кто принимал в гостях меня и мою дружину, не приходилось жалеть об этом! – ответил Модольв. Его обычно добродушное лицо стало надменным и замкнутым: он тоже понял, что случилось что-то нехорошее, и приготовился защищать себя и своих людей. – Если в твоем доме беда, то не можем ли мы помочь тебе?
– В моем доме беда! – угрюмо подтвердил Фрейвид. – Пропало то, что было мне дороже всех сокровищ.
При этом он невольно кинул взгляд назад, отыскивая дочь. Хродмар подобрался. Так и есть. Что может быть дороже для знатного человека, чем его честь и доброе имя дочери? Скорее бы уж он сказал, чего хочет, и дал Хродмару возможность ответить. Хродмар чувствовал на своем лице пытливый взгляд Фрейвида, знал, что выдает себя с головой, но не мог отвести глаз от бледного лица Ингвильды с мокрыми от слез ресницами. И именно сейчас он с особенной силой и остротой ощутил, какую власть приобрела над ним любовь к этой девушке-квиттинке. Теперь ему казалось, что он самый близкий для нее человек, а родной отец – чужой, почти враг. И Хродмар мечтал защитить ее от этого недруга с холодными голубыми глазами.
– У тебя в доме много сокровищ, – сказал тем временем Модольв. – Не можем ли мы узнать, что именно ты почитаешь пропавшим? Может быть, мы и сумеем помочь тебе в поисках.
– Я уже вышел на поиски, и след привел меня сюда, – сурово сказал Фрейвид. – Больше всех сокровищ рода я ценил огниво, которое носила с собой моя дочь. Сегодня утром оно исчезло, и собака пришла сюда по его следу.
На лице Хродмара отразилось такое облегчение, что Фрейвид даже растерялся.
– Я знаю, о чем ты говоришь, – сказал Модольв. – Я не раз видел огниво в руках йомфру Ингвильды. Не стану притворяться, будто мне неизвестны его волшебные свойства. Мы с йомфру Ингвильдой не раз говорили о них. Я даже знаю то, что огниво само возвращается к хозяину, будучи украденным. Неужели ты считаешь меня глупцом, способным совершить бесчестный поступок, который заведомо не принесет мне пользы?
– Люди могут лгать или ошибаться, – ответил Фрейвид. Он уже нашел объяснение облегчению Хродмара – может быть, тот надежно спрятал украденное и не боится даже обыска землянки. – Но этот маленький пес, – Фрейвид кивнул на Чуткого, – не способен лгать. Он вел нас по следу моей дочери и привел сюда. Сама она не была здесь сегодня. Значит, собака шла по следу огнива.