Дени скорее пролила бы слезу над своим золотом. На взятки, которые она дала Матосу Малларавану, Венделло Кар Диту и Эгону Эмеросу, Блистательному, можно было купить корабль или завербовать два десятка наемников.
– А что, если я пошлю сира Джораха с требованием вернуть мои подарки?
– А что, если ночью в мой дворец явится один из Жалостливых и убьет тебя во сне? – Жалостливые были древней священной гильдией убийц и назывались так потому, что всегда шептали жертве «Сожалею», прежде чем убить ее. Вежливость – отличительная черта квартийцев. – Верно говорят: легче подоить Каменную Корову Фароса, чем выжать золото из Чистокровных.
Дени не знала, что такое Фарос, но каменных коров в Кварте было полно. Купеческие старшины, нажившие огромные богатства на морской торговле, делились на три соперничающие фракции: Гильдию торговцев пряностями, Турмалиновое Братство и Тринадцать, в число которых входил Ксаро. Все три постоянно боролись за первенство как друг с другом, так и с Чистокровными. А где-то позади таились колдуны, синегубые и могущественные, – их редко видели, но очень боялись.
Без Ксаро Дени совсем пропала бы. Золотом, которое она истратила, чтобы открыть двери Чертог Тысячи Тронов, она была обязана его щедрости и хитроумию. Слух о живых драконах распространялся по всему востоку, и все больше путников прибывало, чтобы удостовериться в нем, – а Ксаро следил за тем, чтобы и великие, и малые приносили дары Матери Драконов. Ручеек, проложенный им, скоро превратился в поток. Капитаны судов несли мирийское кружево, сундуки с шафраном из И Ти, янтарь и драконово стекло из Асшая. Купцы дарили мешки с деньгами, серебряных дел мастера – кольца и цепочки. Дудари дудели для нее, акробаты кувыркались, жонглеры жонглировали, красильщики рядили ее в цвета, о которых она прежде понятия не имела. Двое джогоснхайцев привели ей в дар свирепую полосатую зебру из своих краев. Вдова принесла высохший труп своего мужа, покрытый коркой посеребренных листьев – считалось, что такие останки имеют великую силу, особенно если покойник был колдуном, как этот. А Турмалиновое Братство поднесло Дени корону в виде трехглавого дракона – туловище золотое, крылья серебряные, головы из яшмы, слоновой кости и оникса.
Только корону она и оставила у себя – остальное продала, чтобы собрать мзду для Чистокровных. Ксаро хотел продать и корону, обещая, что Тринадцать подарят ей другую, гораздо лучше, но Дени не позволила. «Визерис продал корону моей матери, и его прозвали попрошайкой. Я сохраню свою – пусть меня называют королевой». Так она и сделала, хотя от тяжести короны у нее болела шея.
«В короне или нет, я все-таки попрошайка. Самая великолепная на свете, однако побирушка». Ей это было ненавистно – ее брат, должно быть, испытал то же самое. Годами бегать из города в город, на шаг опережая ножи узурпатора, прося о помощи архонтов, принцев и магистров, лестью добывая свое пропитание. Он не мог не знать, как над ним насмехаются. Не диво, что он так ожесточился, а в конце концов совсем обезумел. «И со мной будет то же самое, если я позволю». Часть ее души ничего так не желала, как увести свой народ обратно в Ваэс Толорро и заставить этот мертвый город расцвести. Нет, это было бы поражением. «У меня есть то, чего никогда не было у Визериса: драконы. С ними у меня все будет по-другому».
Она погладила Рейегаля, и зеленый дракон прикусил ей руку. Снаружи кипел и шумел город – мириады его голосов сливались в единый звук, подобный рокоту моря.
– Дорогу, молочные люди, дорогу Матери Драконов, – кричал Чхого, и квартийцы расступились – хотя, возможно, причиной этому были скорее быки, чем его крик. Дени иногда видела его сквозь щель в занавесках. Верхом на сером жеребце, он погонял быков кнутом с серебряной рукояткой, который она ему подарила. Агго охранял ее с другой стороны, Ракхаро ехал во главе процессии, высматривая злоумышленников. Сира Джораха она оставила дома – стеречь драконов; опальный рыцарь противился этой ее затее с самого начала. Он никому здесь не доверяет – и правильно скорее всего.
Рейегаль понюхал вино в кубке Дени, втянул голову и зашипел.
– У твоего дракона хороший нюх. – Ксаро вытер губы. – Вино не из важных. Говорят, за Нефритовым морем растят золотой виноград, столь сладостный, что по сравнению с его соком все прочие вина кажутся уксусом. Давай сядем на мою прогулочную барку и поплывем пробовать его – только ты и я.
– Лучшие на свете вина делают в Арборе, – заявила Дени. Лорд Редвин сражался вместе с ее отцом против узурпатора – один из тех немногих, кто остался верным до конца. «Станет ли он и за меня сражаться? Кто знает, после стольких-то лет?» – Поплывем со мной в Арбор, Ксаро, и ты испробуешь вина, подобных которым еще не пил. Но для этого нам придется сесть на боевой корабль, а не на барку.