Королева была раздосадована прошедшей церемонией. Это был не ее праздник. Ни Уильям Маршал, ни Губерт де Бург не стали жертвой ее чар, на что она надеялась. Правда Маршал был стар, да и раньше, в молодости и зрелом возрасте, не позволял себе впадать в любовную горячку. Амурные дела как бы его не касались. Он женился на своей Изабелле уже на склоне лет и сохранял супружескую верность. Пять рожденных им в браке сыновей и пять дочерей доказывали, что он был образцовым мужем, а она – не менее образцовой женой. Вряд ли можно было рассчитывать, что под конец жизни он поддастся колдовству женской красоты и отдаст ей себя во власть, не телом – об этом уж и речи быть не могло, – но хотя бы разумом и душой.
Губерт де Бург – это был совсем другой человек, иной характер и иная судьба. Его жизнь вызывала разные толки, и Изабелла заинтересовалась подробностями о его совместном пребывании в тюремном замке с юным принцем Артуром. Она помнила, как часто король Джон вызывал его для доклада о поведении принца, как он однажды изложил Губерту под большим секретом, и весьма сладострастно, подробные инструкции, каким способом он должен кастрировать мальчика, а потом ослепить его.
Изабелла подслушивала эту доверительную беседу затаив дыхание. Из отрывочных фраз она поняла, что Артур хорош собой, что он в некотором смысле представляет интерес и для ее супруга, и для Губерта де Бурга и что лишение его мужского достоинства будет для них обоих большой жертвой, принесенной на благо государства.
Поэтому она и изумилась в высшей степени, когда узнала, что де Бург совершил благороднейшее деяние, не исполнив повеление короля.
Презрение к мужу дополнилось в ее душе интересом к его непокорному слуге, хотя и омраченное легким чувством ревности. Губерт рискнул жизнью ради смазливого юнца, а не ради нее, королевы и женщины, жаждущей нормальной любви. Она постаралась стереть образ Губерта из памяти, но теперь он вновь возник – и уже как зрелый муж и победоносный полководец. За это время он сменил трех жен, а был еще совсем не стар, и если бы овдовел в третий раз, то мог бы взять себе еще и четвертую супругу.
Первой женой его была Джоанна, дочь графа Девона. После ее смерти он женился на Беатрис, вдове лорда Бардульфа, а сейчас был женат на Хадвизе, которая по удивительному совпадению была когда-то первой супругой короля Джона. Этот брачный союз вызвал множество недоуменных толков. Хадвиза не была красавицей, но зато считалась самой богатой наследницей в королевстве. Поэтому Джон и женился на ней, когда не питал надежд надеть на свою голову корону. Он истязал Хадвизу постоянно и избавился от нее ради Изабеллы.
И вот теперь Хадвиза жена Губерта де Бурга! До этого она после Джона на короткое время пробыла супругой Джеффри Мандевилля, пятого графа Эссекса, который скончался незадолго до того, как Хадвиза и Губерт, не выждав положенных сроков траура, соединились в браке, оба по третьему разу в жизни.
Губерт дразнил воображение Изабеллы – трижды женатый мужчина, умный, расчетливый и явно не склонный стать покорным рабом вдовствующей королевы. Подобное пренебрежение выводило ее из себя. Гордость ее была уязвлена, хотя место рядом с ней в постели, если б она захотела, не пустовало бы ни одну ночь. Могучие токи женского очарования, исходящие от нее, ни в коей мере не ослабли с того великого и знаменательного дня, когда бродящий в одиночестве в лесу король Джон повстречал ее и возжелал получить Изабеллу в полную собственность, несмотря на то что она была обручена с Хьюго Лузиньяном.
Мысли ее вернулись на прежнюю стезю… к рыцарю Хьюго. Он – ее первая любовь! Он был несравненным. Его поцелуи, его голос, его нежность… Как бы ей хотелось вернуть его себе и посмотреть, не утратил ли этот мужчина своего прежнего обаяния.
Но как сложно это сделать! Ведь она теперь мать короля – мальчугана, ответственная за все поступки сына. И народ, хитрый, недоверчивый, наблюдает за ней. Народ тут же спросит – что это за хлыщ появился при дворе?
Ей было позволено появиться на торжестве подписания мирного договора с Людовиком, но ведь там она выглядела лишь пешкой в шахматной игре, разыгрываемой государственными мужами. Ее усадили на стульчике рядом со стулом побольше, олицетворяющим трон ее сына, и приказали помалкивать, пока будут говорить регенты – Маршал и де Бург. Ее запрятали в тень маленького короля – ее сынишки Генриха!
Как сохранить над своим ребенком прежнюю власть? Как задержать его взросление?
О колдовстве Изабелла не имела ни малейшего понятия, да и не желала рисковать, чтобы в случае ошибки не попасть на костер. Она подумала, что ей следует хотя бы ради соблюдения приличий посоветоваться с Филиппом де Альбине, учителем, приглашенным регентами для просвещения ее сына.
Мальчик находился теперь в Виндзоре, и Изабелла отправилась туда.
Сначала ее неприятно поразили перемены, произошедшие за время ее разлуки с сыном, но потом она даже позволила себе благожелательно рассмеяться. Конечно, все меняется! Мальчик осознал себя королем, он уже не робкий малыш, и ей надо только радоваться тому, что после изгнания французов его положение упрочилось.
Она нежно обняла сына и попросила Филиппа де Альбине покинуть комнату. Он выполнил эту просьбу вдовствующей королевы не без колебаний и весьма неохотно, явно не желая оставлять мать наедине с сыном.
Разумеется, Изабелле надо было заручиться дружбой этого многоопытного наставника и – еще лучше – испробовать на нем свои чары.
– О! – воскликнула она, когда де Альбине мог еще ее услышать. – Учителя сделали из тебя настоящего короля, мой Генрих!
Сын ответил ей несколько высокомерно:
– А я и есть король, миледи!
– Слава Богу, французы убрались восвояси. Ты должен быть благодарен Уильяму Маршалу и особенно сэру Губерту де Бургу. Его стратегия в морской битве была просто гениальна.
– Да, он хороший слуга короля, – холодно произнес Генрих.
Изабелла расхохоталась и схватила сынишку в объятия, притворяясь, что не заметила отчуждения, с которым он воспринял визит матери.
Однако он с совсем недетской силой отстранил ее от себя, почти оттолкнул, и несколько мгновений они смотрели друг на друга как бы в недоумении. Изабелла первая нашла нужные слова, чтобы сгладить возникшую неловкость:
– Я надеюсь, Генри не забудет, став королем, что он еще и мой сын.
– Разве об этом забудешь? – с мрачной торжественностью заявил мальчик. – Весь мир знает, что вы, миледи, были супругой моего отца, а я старший сын от этого брака.
Она вновь засмеялась, но теперь уже через силу.
– Ты совсем не изменился. Ты и раньше был таким же серьезным, насупленным малышом. Скажи, ты не скучаешь по Ричарду, по маленькой Джоанне и по другим братикам и сестричкам?
– Нет, миледи. У меня много важных дел, и они отнимают все мое время.
– А они по тебе скучают.
– Я так не думаю, миледи.
– Джоанна совсем недавно вспоминала о тебе.
– Что с нее взять! Она ведь еще совсем ребенок.
– Нет, Генри, ты ошибаешься. Как ты считаешь, не пора ли ее обручить? Да и тебе надо подыскать подходящую супругу, не так ли?
– Я сам решу, когда мне этим заняться.
– Нет, мой сын. В таком важном деле ты должен прислушиваться к мудрым советам.
– Советников у меня достаточно, но я – король, мадам, и сам решаю, как мне поступить!
Изабелла ощутила, и не без оснований, что сын испытывает к ней не только холодность, но даже враждебность. Раньше она была равнодушна к детям, уверенная, что они и так, без всяких ее стараний, должны любить мать только потому, что она произвела их на свет, и быть очарованными ее удивительной красотой.
– Дорогой Генри! – начала она серьезный разговор. – Вспомни, что тебе всего десять лет!
– Об этом мне постоянно твердит мой учитель. Поэтому я обязан усваивать все науки очень быстро. Я должен распознавать тех, кто хочет дурно влиять на меня. Уильям Маршал часто бывает здесь. И сегодня он опять появится. Он настаивает, чтобы я присутствовал на королевском совете и говорил министрам, как им надо поступать. Для этого я набираюсь знаний с утра до вечера. И сейчас, говоря с вами, мадам, я теряю драгоценное время.