— Лошаденка устала, — резюмировал Забубенный.
Не обратив на припадок Савраски никакого внимания Михайло, подошел к валявшейся лошади, присел на корточки и внимательно осмотрел наконечники копий. Пересчитал, прикидывая объем работы. Видно остался доволен, кивнул сам себе, а потом встал и ответил воеводе:
— После завтра к обеду будет.
— Уговорились, — в ответ кивнул Путята, — этот отрок к тебе заедет за заказом. И лошадь заберет, если еще жива останется.
Теперь Михайло заметил лошадь и посмотрел на Савраску с видом знатока, который не первый день общается с лошадьми.
— За этой-то? — переспросил хитрый кузнец, — да она ж у вас вечная. Отлежится немного, отожрется, ее только подковать маненько и снова тягать тяжести начнет, как молодая.
Воевода понял, куда клонит Михайло, и сказал, как отрезал:
— Ковать не надо, кормить тоже. Она свое пожила. Если оклемается, то заберем. Ты, копья востри, да ни о чем другом не помышляй. Князю оружье скоро понадобиться во множестве. Торопись.
— Оно понятно, — заметил кузнец.
На том и расстались. Проехав еще несколько кварталов, запахи в который уже висели более тонкие, то ли одежу с нарядами там шили, то ли непахучее чего делали, отряд выбрался на небольшое открытое пространство. Забубенный осмотрелся по сторонам и понял, что это была площадь перед воротами в терем княжеский. Путь туда преграждали десять ратников с копьями в руках, что сразу признали воеводу, и срочность его миссии оспаривать не стали, пропустили во двор внутренний.
Оказавшись во дворе княжеского терема, механик стал с жадностью озираться по сторонам. Оно и было понятно, не каждый день простые механики с автосервиса попадают в гости к Черниговскому князю. А терем был знатный, словно из сказки: башни высокие резные с золочеными князю флюгерами в виде рыбок да петушков поверху. Окна повсюду резные с наличниками, а в них не бычий пузырь, сразу видать, а слюда всяких цветов отсвечивала. Да крыльцо богатое резное с колоннами да лавками широкими.
На крыльце том стоял видный муж в дорогих одежах, золоченых штанах, кушаком подпоясанный. Его широкое лицо с умными глазами, обрамляли волосы черные как смоль и борода умеренной длины. То и был князь Черниговский, что в народе прозывался Чернявым. А за спиной его тенями виделись два ратника в полной броне с мечами у пояса.
Глава шестая
«Мстислав Чернявый беседует»
— Ну, Путята, пес мой верный, — сказал сей муж, ухмыльнувшись, воеводе спешившемуся, — Долго я тебя ждал. Знать, порасскажешь ты мне немало. Да и я тебя кой чем обрадую.
Поклонился воевода стоявшему на крыльце и молвил в ответ:
— Не гневись, княже. Поспешали мы, как могли, к тебе на встречу. Да только много напастей да заминок по дороге приключилось. Вот и опоздали маленько.
Нахмурился князь.
— Нынче время такое, что и день опозданья может много стоить, — ответствовал Мстислав Чернявый не то воеводе, не то сам с собою размышляя, — Заходи воевода в терем ко мне потолкуем о делах наших многотрудных. А ратников на отдых отпусти.
Тут присмотрелся пристальнее князь Черниговский к воинам за спиной воеводы на конях сидевших.
— Что-то, я смотрю, людей у тебя поубавилось, а ли отстал кто?
Вздохнул воевода негромко.
— Да нет, княже. Напали на нас ночью в лесу дремучем разбойники числом втрое более, чем воинов у меня находилось. Сеча была сильная. Почитай на треть ратников моих скосили в бою ночном с лихими людьми. Да еще двое отроков, Черняй с Митяем, богу души отдали.
Путята снова вздохнул и добавил, указав на Забубенного.
— Мы бы там и все сгинуть могли, да помог нам человек сей новый. Разбойников распугал колдовством своим.
Забубенный ухмыльнулся и подумал «а воевода, ничего, слово держит, только бы не переборщить с колдовством».
Князь с удивлением воззрился на механика, опосля чего снова вопросил Путяту.
— А с каких это пор, воевода, колдуны тебя от напастей спасают? А ли сам ужо не в силах?
Промолчал мудрый воевода, склонив голову. Ждал решения княжеского.
— Ну да ладно, — рассудил Мстислав, — заходи в терем, время о деле поговорить. Да колдуна, своего спасителя, возьми, я и его за одно порасспрошу.
Воевода подал знак, и Данила с остальными ратниками выехал с княжеского двора, подняв тучу пыли, отправился на постой. «Интересно, подумал Забубенный провожая их взглядом, а где же у них казарма?». Но ему и самому пора было переходить к действиям. Механик спешился, отдал поводья подскочившим конюхам и двинулся во след за воеводой.
Пройдя за Путятой сквозь резные двери, Григорий оказался в просторном помещении, уставленном по стенам лавками. Из узких окон лился слегка размазанный слюдой свет. «Ни дать, ни взять гостиная, решил про себя механик, только вот с мебелишкой тут туговато. Диванов кожаных не хватает. Наверняка здесь бояре всякие княжеской аудиенции ждут, да в зубах ковыряют. Им на таких лавках и до геморроя не далеко».
Княжеские телохранители, разделившись, шли один следом за своим хозяином, а второй между воеводой и Забубенным. Из светлой горницы в следующую, длинную и узкую, вел проход через двери широкие, по краям которых стояли еще два охранника при оружии и, как полагается, с окаменевшими лицами. «Да, — снова подумал Забубенный, — секьюрити на каждом шагу. Видно, князю Черниговскому приходится постоянно опасаться за свою жизнь. Разборки тут какие-то, наверняка. Борьба за власть. А может, заказал кто из конкурентов?».
Третья горница была обвешана доспехами, копьями, да мечами, напомнив механику музейные залы в хорошем состоянии. Далее из нее было два выхода. Воевода свернул налево, Забубенный тоже. Очередная комнатушка больше походила на зал ожидания для нежеланных гостей. Окно здесь было всего одно, у стены напротив стоял дубовый стол и лавка, а метров в ней было не более десяти. Шедший за воеводой княжеский охранник вдруг развернулся и преградил путь Григорию. Механик резко притормозил, вопросительно взглянув на быка-секьюрити «И чего ему надо? Может, зарубить решил по-тихому?»
— Ты не боись, Григорий, — раздался голос воеводы из-за широкой спины ратника, — посиди тут, покудова мы с князем не обсудим дела наши важные. А после судьбу твою порешим. Обожди маненько.
— Ну ладно, — нехотя согласился Григорий, пятясь назад, — только вы там не очень долго. Про меня не забудьте. А я тут пока на лавочке посижу, помедитирую.
— Давай, — согласился воевода, — медитируй, человече.
И скоро его тяжелые шаги затихли, отрезанные очередной дубовой дверью. Григорий осмотрелся по сторонам. Сзади показался еще один охранник и подпер своим плечом косяк, перекрыв пути к отступлению. Оставалось, в самом деле, сидеть и ждать высочайшего решения.
Механик подошел к столу, сел на лавку, опершись спиной о шершавую бревенчатую стену. За спиной по-прежнему висел рюкзачок, а в рюкзаке по-прежнему лежал спасительный фонарик. Неожиданно Григорий ощутил, как он устал за прошедшие двое суток. Спина болела, ноги гудели, отбитая за время скачки попа ныла, словно больной зуб в плохую погоду. Еще влажная после недавней переправы одежда противно облегала тело. Забубенному вдруг страстно захотелось комфорта, посидеть в сауне до десятого пота, расслабиться, а после лечь на мягкий диван, отхлебнуть пива «Балтика» и посмотреть телек. Но действительность предлагала ему жесткую лавку и пустой стол без всякого пива. «Хоть бы аперитива принесли хозяева, — с грустью подумал механик, — и где же хваленая русская гостеприимность? Сиди тут и жди, пока придумают вожди, что с чародеем непонятным делать. То ли наградить за спасение отряда, то ли на кол посадить, чтоб не намутил чего. А может и то, и другое от греха подальше». Всего можно было ожидать.
Но усталость брала свое, и ему даже захотелось спать, несмотря на жесткие доски, на которых покоился сейчас его истерзанный скачкой зад. Забубенный закрыл глаза, и даже задремал на некоторое время. Но подсознание постоянно будоражили навязчивые мысли о том, что еще не время расслабляться. Что его ненароком могут зарезать во сне и надо быть начеку, пока ты не просек всю местную бодягу, то есть расстановку сил. Кто друг, а кто враг. Кто кому и чего должен, а кто нет. И где твое место, человече, в этом новом и непонятном для тебя мире, куда тебя непонятно как, и зачем забросило.