— И что так? — не понимала Анюта.
— Да известно, — объяснял Ерофейка, — метил Иван в тысяцкие после смерти своего батюшки Василия Васильевича, царствие ему небесное. А князь Дмитрий Иванович не желает больше иметь тысяцкого на Москве. Знать, сам хочет быть всем делам головой. Ну а Ивану обидно. Отец, поди, сызмальства его в тысяцкие готовил: и как повинности между гражанами распределять учил, и как судебную расправу чинить, и как полки собирать.
— Ну и что теперь будет? — спрашивала любопытная бабушка Пелагея.
— За измену заберет их села себе князь московский, вот и весь сказ, — отвечал Ерофейка.
— А уж Иван с Некоматом, поди, перед тверским князем наизнанку выворачиваются, — вставлял свое слово и Фрол. — Мол, мы такие, а ты такой, а князь Дмитрий такой-сякой, да и разэдакий.
Все были рады приезду Ерофейки.
В другой раз привез Ерофейка веселые новости. Он и раньше рассказывал о двух своих дружках московских: Юрке, сыне сапожника, и Доронке, сыне кузнеца, который остался после того, как черная смерть в Москве погостила, сиротою. И вот, оказывается, и Юрка и Доронка за Ерофейкой поспешили — обженились. Юрка взял в жены девушку Ксюшу из соседнего двора, ладную да добрую, а Доронка женился на Олене, дочери кузнеца, и увел ее в свой дом. Зажил теперь Доронка своим хозяйством: избу поставил все на той же Великой улице по соседству с Юркой, и теперь кузнец он известный.
— И лемех для плуга отковать может, — рассказывал Ерофейка, — и топор, и меч. А мастер такой, что знатные бояре заказы ему дают. Вот дела какие! Были мы детьми — стали мужами.
— И счастья вам, милые, — говорила бабушка Пелагея. — Счастья да согласия с ладушками вашими. И деток поболе.
КАК РАСКОЛОЛСЯ ВТОРОЙ ОРЕХ
Узнал князь Дмитрий Иванович, что ездили от Михаила тверского в Орду Иван Вельяминов да купец Некомат, те самые, что переметнулись из Москвы в Тверь. Видно, много всякой напраслины вложили они в свой наговор против Москвы, коль во второй раз дал Мамай ярлык тверскому князю, да еще обещал ему быть подмогой в борьбе с Дмитрием.
Великий князь московский тут же начал собирать полки. На этот раз девятнадцать русских князей откликнулись на его зов и привели свои рати к Волоку-Ламскому, чтоб уже всем вместе идти на Тверь. Собравшиеся осуждали Михаила, обвиняли в измене, укоряли, что не раз приводил на Русь Литву. А теперь вот зовет Мамая.
«Подчинишься воле моей, тверской князь, — думал Дмитрий, оценивая силы прибывших ратей. Послал он и за новгородцами. — Должны прийти, — рассуждал московский князь. — У них свои счеты с Тверью».
И не ошибся Дмитрий: пришли новгородцы. Так спешили, чтоб не опоздать к битве, что делали в день по шестьдесят пять верст.
Двадцать девятого июля 1375 года собрались все.
И началась новая война с Тверью, главной соперницей объединения русской земли под началом Москвы.
Михаил заперся в своем стольном городе и приготовился к осаде. Он рассчитывал продержаться до прихода помощи из Литвы. И на Мамая надеялся: ведь обещал татарский хан подмогу в борьбе с Москвой.
Пятого августа войска Дмитрия подошли к Твери.
А восьмого москвитяне приступом пошли на город: прикатили к самым стенам осадные башни на колесах — туры и примет метали, зажгли стрельницу на Тмацком мосту. Тверичи загасили огонь. Решился Михаил на храбрую вылазку: его рати отбили противников, пожгли и порубили туры. Бились они так отчаянно, что вечером москвитяне отступили от города.
Князь Дмитрий знал, что не так-то просто одолеть Тверь, потому и собрал своих подручных князей, потому и дожидался новгородцев.
Тверской князь ликовал: первые атаки отбиты.
Наутро тверичи услышали вместо жужжания стрел стук топоров. Вышли на крепостные стены и увидели: люди московского князя окружали их город тыном. «Ясно. Хотят взять нас измором!..» — понял Михаил тверской.
А войска свои Дмитрий разместил по ту и другую сторону Волги. И мост построил. Теперь никто не мог прийти в Тверь ни с хлебом, ни с какими другими товарами.
— Ничего. Продержимся до прихода Литвы и Мамая, — говорил Михаил своим боярам.
Четыре недели простоял Дмитрий под Тверью. Четыре недели тверичи сидели в тяжкой осаде. Начался голод среди мирных жителей. И возроптали люди. Пришли к хоромам Михаила.
Вышел князь — несметная толпа перед ним. И так тихо, что слышно, как в синем небе птицы в полете попискивают.