7 августа день прошел спокойно. Премьер-министр посетил только что прибывшую 51-ю шотландскую дивизию. Незадолго до обеда, к вечеру пришло трагическое известие о том, что погиб генерал Готт. Он возвращался в Каир из Бург-эль-Араба на борту транспортного самолета, на котором, кроме него, летели несколько солдат и летчиков. Этот маршрут считался совершенно безопасным: два дня назад именно этим маршрутом летели премьер-министр и сопровождавшие его лица. Транспортный самолет был атакован двумя германскими истребителями, которые вынудили его совершить вынужденную посадку в пустыне. Большинство пассажиров, включая Готта, сумели выбраться из машины, но некоторые остались в самолете, как в западне. Готт вернулся в самолет, чтобы помочь им выбраться. В это время истребители вернулись и обстреляли стоявший на земле самолет. Машина загорелась, и погибли все, кто находился внутри. Известие потрясло собравшихся.
Кроме того, для Брука и премьер-министра это означало возвращение старой проблемы. Сначала Черчилль предложил на освободившуюся должность генерала Уилсона, но Сматс неожиданно поддержал Брука, и они вместе убедили премьер-министра, что самым подходящим человеком является Монтгомери. Ему следовало прибыть немедленно, и надо было представить трудность сообщения этой новости Эйзенхауэру, который всего за двадцать четыре часа до этого лишился Александера.
Новость о кадровых перемещениях теперь надо было обрушить на голову Окинлека. Для выполнения этой неприятной задачи в ставку 8-й армии был отправлен подполковник Йен Джекобс. Окинлек принял известие со свойственными ему достоинством и честью. Он отказался от предложенного ему утешительного приза в виде символического командования в Персидско-Иракском регионе и предпочел подать в отставку. В это время премьер-министр и Брук побывали в 8-й, 9-й и 24-й бронетанковых бригадах в сопровождении генерал-майора Ричарда Маккрири, которого Брук уже порекомендовал на место начальника штаба Александера вместо Корбетта.
Эти бригады вскоре должны были получить новые танки «шерман», которым было суждено сыграть важную роль в победе под Эль-Аламейном. Эти машины были предназначены для американской 1-й бронетанковой дивизии, которая с нетерпением ждала их. Падение Тобрука произошло в то время, когда премьер-министр был в Вашингтоне на встрече с президентом Рузвельтом и генералом Маршаллом. Американцы сделали широкий жест, учтя наше тяжелое положение, и приняли решение направить в 8-ю армию 300 боевых машин, которые уже были на подходе к Суэцкому каналу во время инспекции танковых бригад.
На следующее утро 9 августа на несчастье Брука во время завтрака прибыл генерал Александер. Брук надеялся переговорить с генералом с глазу на глаз до того, как Черчилль успеет заразить его своими идеями о проведении будущей кампании. Но премьер-министр узнал о прибытии нового командующего уже через несколько минут после его прилета. Весь день прошел в совещаниях, а 10 августа вскоре после полуночи премьер-министр и его свита вылетели в Тегеран. Перед отъездом Черчилль дал генералу Александеру следующую директиву:
1. Вашим первейшим долгом является разгром германо-итальянской армии под командованием фельдмаршала Роммеля вместе с уничтожением всех складов и укреплений в Египте и Ливии.
2. Вы откажетесь от выполнения любых задач, которые помешают решению главной задачи, приоритетной для интересов его величества.
Той же ночью Англию покидал Монтгомери. 7 августа он присутствовал на больших учениях в Шотландии, когда его вызвали в Лондон, чтобы сообщить, что он заменит генерала Александера на посту командующего 1-й армией в войсках Эйзенхауэра. Беседа в военном кабинете оставила у него неприятный осадок, он испытывал некоторые опасения, получив новую задачу, после возвращения в свой штаб в Ригейте долго обдумывал создавшееся положение и пришел к выводу, что можно быть довольным назначением в действующую полевую армию. В семь часов следующего утра ему позвонили из военного кабинета и приказали быть готовым немедленно отправиться в Египет, чтобы принять 8-ю армию. Это была гораздо лучшая весть: командовать самой прославленной британской армией, воюющей с реальным противником, под руководством начальника, которого он хорошо знал и любил. Надо было лишь найти человека, который позаботился бы о его сыне, который находился в это время в школе. У любящего отца не было времени даже попрощаться с ребенком. Александер должен был принять дела у Окинлека только 15 августа; до этого времени причина его пребывания в Каире не разглашалась. Поэтому по прибытии на место 12 августа Монтгомери явился к Окинлеку и от него получил первые приказы. Это была, конечно, ненормальная ситуация. Окинлек подчеркнул особенность ситуации в 8-й армии, номинальным командующим которой он пока являлся. Генерал Рамсден лишь исполнял его обязанности. Монтгомери мог отправиться в пустыню, чтобы ознакомиться с обстановкой, но не должен был принимать командование армией до 15 августа, когда Окинлек передаст командование войсками генералу Александеру. Если бы до этой даты произошел какой-то кризис, то Окинлек прибыл бы в армию и взял командование на себя.