Поэтому, подъехав к ликторам, он поднял голову к небу и мысленно обратился к богам с просьбой о помощи. Он пообещал сделать всё, чтобы оправдать надежды консула, и стать самым верным помощником, везде и всегда. Если тот, конечно, согласится его принять.
Когда помощник консула произнёс его имя, Красс усмехнулся и кивнул головой. Лаций вошёл и, прижав руку к груди, стал на одно колено. На консуле была новая туника и плащ пурпурного цвета, золотая пряжка и меч в коротких, дорогих ножнах. Марк Красс сделал вид, что не заметил его синяков и ссадин. В глазах у стоявшего перед ним воина горела отчаянная решительность. Это ему нравилось. Красс подошёл и похлопал его по плечу:
– Лаций Корнелий! Я рад тебя видеть… Наши корабли отплывают через два дня. Такова воля богов. Я видел знамение. Впереди нас ждут нелёгкие испытания, но мы победим! – он был в приподнятом настроении. – Кстати, в Риме за тобой приходили. Ночью. Претор и стража. Говорят, ты что-то там натворил? Обыскали у меня весь дом. Народу набежало немало, как в праздник Марса. Зеваки, в основном, – в голосе Красса не было и намёка на то, что он винит или подозревает его в произошедшем. – Ты хотел что-то сказать? – со снисходительной улыбкой спросил он.
– Консул, я хотел бы пойти с тобой, – хрипло произнёс Лаций. Волнение мешало ему говорить. – Если ты возьмёшь меня, конечно… – больше он ничего не мог выдавить из себя. Марк Красс был для него богом. И хотя в душе Лаций прекрасно понимал, что этот седой, худощавый человек никогда в жизни не помогал другим просто так, сейчас он был готов на всё, лишь бы тот взял его с собой.
Красс немного помолчал, внимательно глядя на Лация цепким, колючим взглядом, потом повернулся к ликторам и приказал:
– Дайте легату Лацию Корнелию Сципиону плащ и накидку! – затем добавил, уже глядя на Лация: – Думаю, всё остальное мы сможем обсудить по дороге. Сейчас не время.
– Легату? – изумление пробормотал он. – Но ведь Сенат не назначает…
– Здесь я Сенат, – коротко отрезал Красс.
– Да, консул. Благодарю тебя, – Лаций прижал кулак к груди.
– Принимай седьмой легион. Кстати, там твои товарищи, – добавил Красс. – Эти… как их?
– Варгонт, Атилла Кроний, Фемистил… – начал перечислять Лаций.
– Да, да, – перебил его консул. – Надеюсь, у тебя было время подумать о моих условиях? – как бы невзначай спросил он.
– Да, было. Я согласен и буду помогать тебе везде и во всём, – твёрдо произнёс он.
– Кто бы спорил… – пробурчал Красс, оставшись один, когда ликторы и Лаций вышли из палатки.
Незаметно пролетели два дня. Недавно построенный каменный причал был мощнее и надёжнее деревянного. Лаций неспешно прошёлся по нему с начала до конца, постучал сандалией по плитам и поднялся на корабль. Он ждал последних указаний Красса. Небо было ясным, кое-где виднелись маленькие облака. С моря дул лёгкий ветер. Неожиданно его окликнул караульный у трапа.
– Там какой-то либертус просит тебя, легат, – сказал он. Лаций спустился вниз. Перед ним стоял Икадион – весь в пыли и грязи, со следами пота на лице и плечах. Усталость заставила уголки его глаз опуститься вниз, и провалившиеся щёки ещё сильнее обострили и без того выпирающие скулы. Сухие, потрескавшиеся губы говорили о том, что он долго скакал без остановки.
– Зачем ты здесь? – спросил он.
– Я хочу с тобой поговорить. Вдвоём, – в знакомых оливковых глазах Икадиона промелькнула просьба, он собирался что-то добавить, но сдержался.
– Говори. У меня здесь нет секретов ни от кого.
– Хорошо, я скажу. Сначала я хотел догнать тебя и вернуть, чтобы ты предстал перед судом, – он грустно усмехнулся. Лаций, нахмурившись, ждал. – Но тут… через пару дней после смерти юной Корнелии Пизонис нашли тело повитухи Сальвии Нумы. Выловили в Тибре, – он опять замолчал, как будто у него пересохло в горле. – Тебе знакомо это имя?
– Да, – кивнул он. Икадион закашлялся. – Принеси воды! – приказал Лаций караульному. Тот передал команду второму легионеру на борту.
– Её убили, – сипло продолжил разговор Икадион. – Перерезали горло. А ещё через день нашли служанку повитухи. Она принимала роды у жены Клавдия Пульхера, а потом они вместе приходили помогать Клавдии Пизонис. Раб у ворот сказал, что точно видел эту служанку в тот день… Она приносила амулеты для Сальвии Нумы. Видишь, её тоже убили. Вот я и подумал, за что? Все говорили, что сделал ты, но тебя уже не было в Риме. Значит, не ты. Никто не мог этого объяснить, – в этот момент подошёл часовой, протянул мешок с водой, и Икадион с жадностью сделал несколько глотков. – Благодарю тебя, – сказал он, вытерев рот рукой. – За день до моего отъезда одна рабыня из нашего дома, которая укладывает волосы у Оливии, рассказала, что её брата отправляют в деревню. На виллу хозяйки. А он работает конюхом у матери Клода Пульхера.