Он всегда так делал, не мог пройти мимо людской беды. Его собственную семью жену и четверых дочек угнали в ненавистный Крым татары. И с тех пор он всегда мстил крымчакам лютой местью.
– Слышь, Павло, – спросил Иванюка его друг десятский Дмитро, – а верно ли они здесь пойдут?
– Уж я то знаю их повадку воровскую.
– А ежели они уже прошли?
– Нет. Мы обошли их короткой дорогой. Людоловы бы не пошли так. Слишком опасно.
Они тайной тропой пойдут. А значит, мы определи их. Сейчас покажутся передовые.
Только бы не пальнул никто до времени. Вот чего боюсь.
– Да, не бойсь, Павло. Не впервой у нас люди на таком деле.
– Вот они! Идут нехристи! Что я говорил! Смотри.
Показались лисьи малахаи первых татарских всадников.
Сотник ждал. Он знал, что его люди сейчас держат пальцы на спусковых крючках мушкетов.
– Их так мало, Павло! – шепнул ему на ухо Дмитро. – Что за притча?
– А чего тут непонятного, Дмитро? Основные то силы татар идут к хану. Война! Не забыл?
– Забудешь тут. И когда это кончиться, что кровавые чамбулы будут ходить на Украину? Сколь нам терпеть то это? И людей скоро на нашей земле не останется.
– Пока Крым поганский стоять будет, и они станут приходить. Но пришла армия белого царя (*Белый царь – государь Всея Руси). Может вот побьем турок и тогда и Поганому Крыму конец придет.
– Да сколь война то идет? Уж не един год.
– Да оттого что после смерти Богдана старшина наша не думает про родину совсем.
Токмо про себя и заботы имеют.
– Оно так, пан сотник. Но больно много войска притащил за собою хан на Украину.
Да еще предатель Выговский с ними, да поляки. Выстоим ли?
– Выстоим. Но, тихо. Пора сигнал давать.
Павло прицелился и выстрелил первым. Передовой татарин слетел с коня. И в тот же миг затрещали другие выстрелы.
Но Махмуд не зря ходил на Украину и Польшу не один раз. Опытный людолов всегда держался в середине колоны и в случае опасности бросался бежать с самым ценным товаром. Так случилось и сейчас. Три татарина и десяток пленниц на лошадях успешно ушли в степи.
Сотник не мог отдать приказа начать погоню. И так он задержался и нарушил основной приказ.
Две сотни мужчин и детей были спасены от татарской неволи.
– Освободить пленников! Живо! – приказал Иванюк и его люди стали исполнять приказ.
– Эй, сотник! – позвал его Федор. – Не знаешь ли где воевода Стрешнев?
– А ты кто такой, что интересуешься воеводой? – сурово посмотрел на освобожденного пленника Иванюк.
– Боярский сын Мятелев из полка стремянных стрельцов. Или моего кафтана не зришь, сотник?
– Соединился воевода с силами боярина Пожарского. Как увидели большие силы татар, так и отошли к основному стану.
– А передовые сотни? Не знаешь ли, что с ними стало?
– Передовые Стрешнева? Ушли из под самого носа татар к Конотопу. Правда, добро побросали.
– То верные вести? – спросил Федор.
– Уж куда вернее. Конные донские казаки атаман Клина их видели. Ушли!
– Спасибо за добрые вести и наше освобождение. Вишь, дворянин, – Федор повернулся к Ржеву, – я же говорил тебе, что я счастливый.
– А ты кто такой? – сотник посмотрел на Ржева.
– Василий Ржев из полка дворянской кавалерии Шереметева.
– И как вас занесло сюда? Стремянной стрелец-белокафтанник, да дворянин из кавалерии Шереметева?
– Попались в степи людоловам. Наскочили прямо на их засаду.
– Поедете со мной. В лагере разберемся, что вы за птицы. Но если узнаю что вы беглые от своих частей, самолично повешу вас на первом же суку.
– Какой ты грозный сотник! – с вызовом ответил Павлу Василий Ржев. – Я дворянин!
И за такие слова могу и саблей ответить!
– Саблей? – вскипел сотник. – Саблей надо было татарам отвечать! Слабы с сабелькой-то против татарина в степи?
– Нас было всего двое против полусотни! И то Федор уложил троих татар.
– Да не ссорьтесь вы! – вмешался Мятелев. – Меня ждет сам воевода передового отряда Стрешнев. Отведи меня к нему и там узнаешь, кто такой Федька Мятелев. Да и за дворянина Ржева я головой могу поручиться. Видел его в бою с татарами.
– Хорошо, берите татарских коней и поедете со мной и моими людьми. Мы в ставку гетмана. И рядом с нами стоит стан воеводы Пожарского. Кстати я слышал, что и Стрешнев сейчас у князя Пожарского. И Львов там. Как раз и вас туда доставят.
Федор выбрал себе неказистого конька и с сожалением произнес:
– Снова не судьба ездить на арабском жеребце! Только захватил одного и вот на тебе – отняли! Теперь на нем снова татарский мурза ездит!
– А сам то ты его, где добыл, стрелец? – спросил Ржев, садясь в седло.
– У другого татарского мурзы.
– Тогда благодари бога, за то, что твоя голова цела….
Военный совет в стане воеводы князя Пожарского В стане русских войск слободской сотник предал их полковнику немецкого наемного полка фон Нейрату и попросил сопроводить до самого шатра воеводы Пожарского, где шел в это время военный совет.
Нейрат высокий и тощий немец в кирасе с золотой насечкой и ребристом шлеме, украшенном пышным плюмажем из страусовых перьев, внимательно осмотрел оборванных пленников.
– Wer ist? Фы кто ест? – спросил он строго. – Ласутчик гетман Выховки?
– Я из кавалерии Шереметева! А он относится со своим полком к войскам князя Львова! Василий Ржев мое имя! Какой я тебе лазутчик, кикимора заморская?!
– Я есть кикимора? Сейчас проферим кто ест кто!
Немец схватился за плеть, но Мятелев стал между ним и дворянином Ржевым:
– Не балуй! Опусти плеть-то! Не вишь мы только из плена вынулись? Веди нас к воеводе!
– Schwein! (*швайн – свинья Нем.) Немец выругался, но плеть опустил. Мало ли что за люди. С этими русскими всегда так, сунешься – потом глотку перегрызут.
Он пошел вперед, жестом указав своим людям, крепко охранять пленных – мало ли на какую хитрость могу пойти татары и казаки гетмана Выговского. Только вчера ему довелось самолично вздернуть пятерых лазутчиков, что разнюхивали численность русской армии.
Фон Нейрат провел их по всему лагерю и мимо пушечного обоза они вышли к большому роскошному шатру самого главного воеводы Пожарского.
– Warten! Подождите здес! После фоенный совфет я скажу про фас веофоде! – сообщил немец. – Но никута не хоитить. Здес! Понимайт? Иначе смерт!
– Понимаем, никуда не денемся.
В шатре военный совет уже заканчивался. Большой воевода боярин и князь Семен Романович Пожарский заслушал донесения о войсках хана и вместе с воеводами выработал план действий на ближайшие сутки.
Высокий и грузный с широкой окладистой, черной как смоль бородой, воевода сидел в центре шатра и смотрел на своих командиров. На боярине был красного цвета парчовый кафтан. На отороченной горностаем шапке сверкал большой рубин. Воевода держал в руках драгоценную саклю подарок царя.
Князь Семен был горд и самолюбив. Человек из знатнейшего на Руси рода, восходящего к династии Рюриковичей, двоюродный племянник знаменитого победителя поляков князя Дмитрия Пожарского, он мечтал о большой славе. Он уже давно мечтал себя показать в настоящем деле.
– Основные силы хана, как доложили мои разведчики, хотят нас отрезать от основных сил князя воеводы Трубецкого под Конотопом, – сообщил молодой князь Львов. – Уже завтра-послезавтра они подойдут к городу. У хана больше 30 тысяч войска.
– А у нас всего 10 тысяч! – проговорил воевода Стрешнев.
– А к хану подойдут еще 25 тысяч казаков Выговского и 4 тысячи войска гетмана Анжея Потоцкого. А у того полторы тысячи только панцирной крылатой конницы, – проговорил полковник Улебин. – Нужно соединиться с главными силами князя Трубецкого.
– Соединиться? – князь Семен Пожарский с вызовом посмотрел на пожилого полковника.
– Мне стать под него?
Пожарский знал, что если так произойдет, то вся слава победы достанется Трубецкому. Он тогда получит только жалкие крохи со стола победителя.