– Где войско, которое обещал мне гетман Выговский? – тихо и спокойно задал вопрос хан, но в его глазах загорелись недобрые огоньки.
– Пан гетман уже движется к Конотопу, великий хан, – ответил Сом.
– Ваш гетман, снова желает загребать жар чужими руками. Он мастер на такие дела.
Он желает, чтобы мои воины ввязались в бой с урусами. Ему нужно чтобы было убито как можно больше урусов, и моих воинов он также жалеть не намерен. Что ему с того, что тысяча другая татар падет?
– Гетман верен своему слову, великий хан. Его задержали дела. Ты сам знаешь, что многие из наших полковников желают сменить гетмана. Ему нужно обезопасить свой тыл.
– Также делал и ваш гетман Богдан, – хан улыбнулся и его колючие глаза впились в полковника. – Он желал обезопасить свой тыл и потому заключил союз с Крымом. Он думал при помощи татарских сабель сломать хребет Польше и усилиться. А уж усилившись, он взялся бы за Крым. Но хан Ислам Гирей не был глупцом. Твой гетман желает того же?
Полковник Сом молчал.
– Я желаю видеть твоего гетмана моим слугой, – продолжил хан. – Слугой, но не равным себе. И я знаю, что как только Выговскому станет выгодно, он с охотой предаст меня. Так, полковник?
– За что говоришь такие обидные слова, великий хан? Мой гетман не заслужил их.
– Я знаю, чего заслужил твой гетман. И я не изменю ему. Мне выгодно чтобы урусы понесли урон. Это же угодно и султану Блистательного Порога Справедливости* (*Блистательная Порта, Порог Справедливости – Османская империя или Турция) Мухаммеду IV.
– Вместе с твоими непобедимыми воинами мы сокрушим всех врагов, великий хан.
– Ты привык говорить высокие слова, полковник. Но что прячется за этими словами?
– Мои мысли чисты, великий хан.
– Твой гетман знает, чего я хочу, полковник. Знает. И я желаю, чтобы он действовал именно так.
– Я предам твои слова гетману, великий хан.
Мехмед Гирей жестом отпустил полковника Сома. Ему надоел этот человек, что льстил столь грубо и неумело. Когда посланец Выговского вышел, он призвал своего советника Селим-бея. Тот сразу же явился на зов.
Селиму было не больше 30 лет и был он под стать хану, крепкий боец с тренированным телом, воин привыкший к сабле. На нем была шелковая одежда и на его поясе были дорогая сабля и кинжал с индийским самоцветом в рукояти.
– Все как ты говорил, Селим. Он желает разбить урусов нашими руками.
– Я говорил тебе, великий хан, что нам не стоит слишком хорошо помогать этим презренным гяурам Выговского. Нам не нужна их победа. Мы совершили хороший поход и наши салтаны и беи получили много рабов. Простые воины благословляют твое имя.
Чего же нам еще?
– Нет, нет, Селим. Царю урусов стоит показать, что здесь он не хозяин. Если мы бросим Выговского, то умиляться те из полковников что стоят за московского царя.
Нам это не выгодно.
– Но если мы победим урусов, то усиляться поляки. А это им служит Выговский.
– Поляки не подчиняются своему королю, Селим, – проворил хан. – У московитов все иначе. В Речи Посполитой все решает Сейм. И нам стоит послать в Варшаву золото и подкупить троих-четверых сенаторов. В Москве все иначе. Нет. Нам нужно поражение Урусов. И нам нужно разделение Украины на две части. Пусть у них будет два гетмана и пусть они непрерывно грызутся за власть.
– Мудрость твоя велика, великий хан.
– Мудрость? Нет. Это всего лишь опыт. Политика это всего лишь большая игра в шахматы. Мудрый правитель может предсказать все на три хода вперед. Опытный же только на один ход…
Обоз: Василий Ржев и Федор Мятелев Небольшой обоз выехал на рассвете. Ржев с Мятелевым были в голове его и гарцевали на отличных лошадях и в дорогой одежде. Стремянной стрелец и служилый дворянин выглядели настоящими поляками в польских кунтушах и шапках отороченных мехом.
Федор присматривался к Ржеву и не мог понять, что это за птица. Дорогая польская одежда сидела на нем ладно, лицом красив, черные усы были лихо закручены к верху, подбородок гладко выбрит. Во взгляде его постоянно были насмешливые огоньки, что выводило сына боярского из себя, но ссориться он не хотел.
– Не часто баловала тебя судьба, сын боярский, – проговорил Ржев, поймав взгляд Мятелева.
– Не столь часто, дворянин. А видать баловень судьбы?
– Не то чтобы баловень. Но не обходила она мой дом стороной. Но ты сейчас с дорогой одежде, сын боярский. С посланием самого воеводы едешь. Есть отчего закружиться голове.
– Дело не в дорогой одежде, дворянин. Здесь приволье! Природа! Ширь и простор! – проговорил Федор окинув рукой бескрайние степи.
– Верно, – ответил Ржев. – Есть где разгуляться. Но жить здесь опасно. Как приехать в такое место с семьей? Жить в тревоге за своих жену и детей весьма плохо.
– Оно так. Хотя я не женат. Вот говорят у татар и турок с бабами все проще чем у нас.
– Это как сказать, – возразил Ржев.
– Да как ни говори. Поймал себе полонянку вот те и новая жена. А дома еще две-три бабы его ждут. И слова ему не скажут.
– Мусульманин это тебе, стрелец, не русский мужик. Он о своих женах заботу имеет.
Он не напивается как свинья и не лупит жен. Мусульманин имеет столько жен, сколько может содержать. Вот так то.
– Много ты знаешь про них, дворянин. От чего так?
– С юных лет моя душа тянулась к свету. Знаешь, что есть свет духа человеческого?
– Не думал про это. И что же сие за диковина такая? – с усмешкой спросил Федор.
– Свет духа истина, яко свет плоти есть солнце, – серьезно ответил Ржев.
– Может и так оно, но я с детства к оружию приучался. Отец мой стремянного полка стрелец и я готовился службу править. Саблей то много чего можно добыть в жизни.
Тако отец сказывал.
– Саблей? – задумчиво произнес Ржев. – Не думаю, что много можно добыть саблей.
Разве что смерть. Вот ты сейчас исполняешь работу тайного посла, стрелец.
– И что?
– А то, что ты поставил свою жизнь на кон. Как при игре в зернь. Один шаг неверный и голова с плеч.
– Может и так. И послу без сабли нельзя, дворянин.
– Послу без ума нельзя, стрелец, как и купцу. Они умом живут не силой. И оттого живут хорошо. А воины много не зарабатывают. Вот мой батюшка что заработал?
Имение его в разор пошло. Я едва снарядил себя в поход, когда ополчение стали по приказу великого государя созывать. Вам стрельцам хорошо, все у вас государево.
А нам с именишка пожалованного царем надобно трех ратников в поле снарядить при конях и при оружии. А где чего взять, коли мужиков у меня всего десяток остался?
– Оно так, тяжко на Руси стало после смуты. После самозванцев да поляков.
– Тяжко. Но одному все же легче чем иным разным. Торговля дело выгодное, хотя и опасное.
– Опять же кому как повезет. Вот у нас на Москве купец Архипка Хряпов при большом караване пошел в Хвалын море* (*Хвалынское море – Каспийское море) да без порток вернулся обратно. Пограбили его корабли и товары. В полный разор пошел.
– Для той цели купцы охрану берут. А вот у нас она совсем небольшая. Пока наш караван лакомый кусочек для степных разбойников.
– Я сам по себе отличная охрана и считаю, что не в количество дело, но в умении воинском сражаться. Батька мой стрелец и дед был в стремянном полку. На саблях были оба мастера биться и меня тому обучили. Вот и вся наука.
– Иногда этот так, но иногда нет. Если получишь стрелу в спину, то никакое умение тебе не поможет. Здесь, брат, степь. А её законы ой как непросты.
Далее они около часа ехали рядом и молчали, думая каждый о своем. Федор смотрел на степь и размышлял, сколь много здесь земли, а людей почти нет. Они проехали уже мимо трех пустующих сел, в которых не было ни души.
В третьем селе расположенном среди густых садов Федора особенно поразила тишина.
Какая-то неестественная и гнетущая. Даже птицы не пели здесь напуганные тенями мертвых, что умерли страшной насильственной смертью. Остовы хат и устремленные к небу почерневшие столбы печных труб среди яркой зелени выглядели страшным напоминанием о том в каком краю они находятся.