Документы (Уложение о службе, Боярская книга 1556 г., десятни XVI в.) позволяют предположить, что в ряде случаев помещики могли выставить людей больше нормы, получив за это денежную компенсацию. Но, как правило, такие ситуации были скорее исключениями. Еще тем же С. М. Середониным замечено: сохранившиеся писцовые книги второй половины XVI в. показывают, что «у громадного большинства поместья ниже 200 четвертей земли» (выделено мной — А. Л.), т. е. по нормам середины XVI в. основная часть помещиков могла выйти в дальний поход не более чем с одним боевым холопом.[72] Ни о каких 60–, 80–, 100–, 150–тысячных армиях речи идти не может. Самый максимальный показатель участия дворянской конницы был достигнут в государевом Полоцком походе 1563 г. — 18 000 человек.[73] Принимая во внимание размеры землевладения, а также и то обстоятельство, что в поход дети боярские приводили далеко не то количество слуг, которое было заявлено на периферийных смотрах, можно выдвинуть предположение о 25 000 – 30 000 контингенте поместной конницы (вместе с боевыми холопами) в Полоцкой кампании.
Но если говорить о первой половине XVI в., то общая численность всех вооруженных сил в этот период не могла превышать более 20 000 – 30 000 (с учетом отрядов вассалов и вотчинников, а также пеших соединений пищальников). При Василии III Россия не имела такого обширного фонда «доброй угожей земли», с которого могла бы выставить «тьмочисленные силы», фигурировавшие в нарративных источниках (хрониках, летописях, пропагандистских «летучих листках»).
В 1510–1530-х гг. в больших походах на одном главном оперативном направлении могло принимать участие до 20 000 человек, а на отдельных театрах боевых действий развернутые конные рати могли насчитывать до 10 000 – 12 000.[74]
Этих сил вполне хватало, чтобы в войне с западным соседом иметь численный перевес — Великое княжество Литовское только «на бумаге» могло выставить грозную армию в 20 000 – 24 000 «коней». В целом мобилизационные нормы России и Литвы, как видим, очень похожи: конный ратник выставлялся примерно не менее чем с 20–30 дворов. Но лучше отлаженный механизм военной мобилизации Российского государства привел к тому, что в войне русские в большинстве случаев были обеспечены численным превосходством. Несмотря на широкую протяженность территории и низкую плотность населения, ратники с земель собирались в достаточно короткие сроки, что, несомненно, свидетельствует о высоких мобилизационных способностях Русского государства.
Еще одним преимуществом русской армии, оформившейся в годы активной внешней политики Ивана III, являлась высокая мобильность крупных соединений. Легкие конные рати могли оперативно перебрасываться с одного участка фронта на другой. Так, при отражении набегов крымских «царевичей» в 1511–1512 гг. была выделена войсковая группировка в составе ратей Д. В. Щени, М. И. Булгакова и И. А. Челядина. Фактически эти же войска, за исключением оставленных на окских рубежах заставах, и участвуют в первом походе на Смоленск. Как отмечал имперский посол Сигизмунд Герберштейн: «Каждые два или три года государь производит набор по областям и переписывает детей боярских с целью узнать их число и сколько у каждого лошадей и слуг. Затем, как сказано выше, он определяет каждому способному служить жалованье… Отдых дается им редко, ибо государь ведет войны то с литовцами, то с ливонцами, то со шведами, то с казанскими татарами».[75]
В отличие от своего соседа, государь Василий Иванович более тщательно готовился к войне, которая вот-вот могла вспыхнуть на границе при малейшем поводе. Большое внимание уделялось прежде всего новому виду оружия — осадным пушкам и пищалям, способным разбить укрепления противника. Еще в XV столетии бургундским герцогом Карлом Смелым артиллерия была метко названа «ключом от городов». В новой войне, где главной целью была сильнейшая крепость Смоленск, ключевую роль должны были сыграть пушки и пищали.
В 1508–1512 гг. в московских пушечных литейных — избах — мастера отливали большое число орудий. Со времен Ивана III пошла практика приглашения на государеву службу иноземных специалистов. После того, как итальянцы (Аристотель Фиоравенти, Якоб Фрязин, Джиакомо и др.) основали в Москве первый литейный завод — Пушечную избу, — мастера «пушечного дела» изготовили немало пушек и пищалей.
73
Книга Полоцкого похода 1563 г.: (Исследование и текст) / Подг. текста, статья и указатели К. В. Петрова. СПб., 2004
74
См. дискуссию: