Основой вооруженных сил Российского государства также являлась конница. На рубеже XV–XVI вв. военнослужилое сословие состояло главным образом из землевладельцев — бояр, князей, дворян и детей боярских. С «поместий и отчин» они обязаны были выставлять воинов, т. е. получали земельный надел только при условии военной службы. Ко времени правления Василия III великокняжеское войско состояло из «государева Двора», «городовых дворян и детей боярских» и отрядов вассальных удельных князей. В состав «Двора» входили представители и потомки знатных княжеских и боярских родов, а также мелкие служилые люди — дворяне и дети боярские. К концу XV в. великокняжеский Двор значительно увеличился за счет перехода на службу государя «дворов» удельных князей и бояр.
Образование огромного государственного фонда земельной собственности благодаря присоединению к Москве территорий древнерусских княжеств повлекло значительные изменения в формировании военного сословия.
Сословие городовых служилых людей состояло из мелких уездных помещиков и вотчинников, слуг удельных князей. Дворяне и дети боярские собирались на службу в городах — административных центрах уездов, где располагались их поместья. Эти служилые корпорации назывались по названию того или иного города — новгородцы, каширяне, костромичи, тверичане и т. д.
Во второй половине XV в. присоединение к Москве удельных и независимых княжеств, дробление боярских вотчин и роспуск боярских свит происходили на фоне наделения дворян, детей боярских и слуг землей. Практика «поместного верстания», созданная государем Иваном III, привела к увеличению численности русского войска. Источников, по которым можно рассчитать примерную численность вооруженных сил России в первой половине XVI в., почти не сохранилось. Основные количественные данные до нас дошли в составе летописей, но работа с летописными сведениями о численном составе вызывает довольно серьезные трудности, так как в текстах летописей возможны сознательные и несознательные преувеличения. Тем не менее, полностью отказываться от анализа нарративных источников нельзя. Несмотря на явные преувеличения размеров армии, в них можно найти, правда, в редких случаях, ценные сведения о комплектовании и обеспечении фуражом отдельных войсковых группировок[62]. Особого внимания заслуживают сообщения, в которых отразились какие-либо разрядные записи, в том числе так называемые «походные дневники».
Еще одним видом источников информации о численности русского войска являются записки иностранцев. Так как они постоянно указывают «точную» численность русских войск, зачастую эти сведения используются и в научных трудах. Но при обращении к иностранным свидетельствам обнаруживаются признаки, присущие нарративным источникам: тенденциозность и субъективизм. Приведем несколько примеров.
Русский посол Д. Герасимов в 1525 г. заявил в Риме, что государь может выставить «больше ста пятидесяти тысяч конницы».[63] Сведения, данные послом, в дальнейшем использовались при описании вооруженных сил «Московии» Д. Тревизано (1554 г.) и М. Кавалли (1560 г.).[64]
Иоганн Фабри (1526 г.) доносил испанскому королю, что «за короткое время [великий князь] может собрать двести или триста тысяч или иное огромное число [ратных людей], когда он намеревается вести войско против своих врагов».[65]
Подобные сообщения представителей посольской службы не вызывают доверия. И смотры вооруженных сил перед иностранцами, и пафосные речи послов при дворах европейских правителей были вариантами одного сценария. Русский «посольский обычай» представлял собой некое театрализованное представление и пышный церемониал. Показываемые послам зрелища преследовали несколько целей — продемонстрировать мощь государства, богатство русского царя, и даже внушить страх. Посольская служба не только участвовала в демонстрации вооруженных сил иностранным послам, но и разрабатывала инструкции своим резидентам, которые при дворах европейских правителей говорили о том, какая «у великого государя собирается сила многая и несчетная». Пропаганда военной мощи была постоянной как в XVI, так и в XVII столетии. И все послы, начиная от Дмитрия Герасимова в Риме в 1525 году и заканчивая послом во Флоренции и Венеции Иваном Чемодановым[66] в 1657 году, выполняли, в сущности, одну и туже задачу, поставленную перед ними посольской службой, — дезинформация противника.
62
Так, известие Псковской летописи о расходе хлеба и сена в 1501 г. на новгородско-тверское войско (
63
65
66
И. Чемоданов о войске Алексея Михайловича в 1657 г. заявил: