— Что это значит? — зачем-то спросил у неё Ютаро.
— Прекрати, — оборвала его Марина. — Ты — наш командир и тебе нельзя задавать подобные вопросы!
— Да, я понимаю, — кивнул он. — Отправляйся в ангар доспехов и подними бригаду техников. Пусть готовят наши к выходу.
— Хай, — кивнула Марина и бросилась со всех ног по коридору.
Следующим, кого встретил Ютаро, был Накадзо. Казалось, тот просто не ложился, настолько помятым выглядел.
— Новая война, — сразу же заявил он. — И эта намного хуже той, что мы прошли только что.
— Почему же? — удивился юноша.
— Потому, Ютаро-тайи, — вздохнул Накадзо, — что эта война — гражданская. Отправляйся в ангар, — добавил он. — Тревогу я уже объявил, скоро «запоют» ревуны. Как только ваши доспехи будут готовы — выступайте.
— И что делать? — с Накадзо юноша мог позволить себе минутную неуверенность в собственных силах.
— Убивать, Ютаро-тайи, — ответил тот, — всех, кто станет стрелять в вас.
Внутри у Ютаро всё похолодело. Против людей ему воевать ещё не приходилось.
Офицеры с красными повязками на правом рукаве мундира ворвались в правительственные здания, по крайней мере, те, что уцелели в ходе войны с каии. Несколькими выстрелами сняли невеликую охрану их. По окончании последних схваток с тварями тьмы её сильно сократили — солдат не хватало просто катастрофически. Так что теперь перед дверями всех министерств и ведомств, часто объединённых в одном более-менее уцелевшем большом здании, стояла пара бойцов с винтовками. И, как правило, далеко не лучших. Их смели в считанные секунды.
Офицеры ворвались в здания и объявили, что работа прекращается, но все чиновники должны оставаться на местах. Вплоть до дальнейших распоряжений. Они завладели всей связью, поставив по одному унтеру у каждого телефона с не перерезанным проводом с ясным приказом стрелять в того, кто попробует подойти к аппарату.
…Хранитель императорской печати Сайто Макото предоставил свой почти не пострадавший в ходе войны большой дом под нужды правительства. Он был вынужден ютиться в не самой большой и роскошной комнате, но этого ему вполне хватало. Два офицера ворвались к нему с обнажёнными мечами в руках.
— Сайто-сама, — заявил старший из них с погонами тайи на плечах, — вы арестованы!
— Кто вы такой, — поинтересовался Сайто, даже не обернувшись к вошедшим, — чтобы арестовывать меня?
— Те, кто имеет на это право! — выкрикнул молодой, сёи по званию.
— А кто дал вам это право, молодые люди? — задал следующий вопрос Сайто.
— Вот кто! — сунул ему под нос клинок сёи, которому пришлось для этого обойти сидящего на полу хранителя императорской печати.
— Правильный аргумент, — усмехнулся тот. — Только не пойму, зачем вы ворвались ко мне, чтобы объявить об этом, да ещё и с оружием в руках. Я — старик, да ещё и на чисто представительской должности. Если решили убить меня во славу вашего дела, так делайте это скорей.
Ошарашенные столь прямым заявлением офицеры замерли на секунду, а потом тайи, оставшийся за спиной бывшего премьер-министра нанёс первый удар. Клинок рассёк ключицу старика, глубоко войдя в тело. Тут же к нему присоединился сёи, быстрым ударам вспоров Сайто рёбра. Они продолжали бить его и дальше, не смотря на то, что он давно уже был мёртв.
…Министр финансов даже не сразу понял, что в здании, занимаемом его министерством и ещё парой смежных ведомств, какая-то смута. Он сидел за столом, перебирая документы и раздумывая, не стоило ли переубедить императора и настоять на том, чтобы не проводить фестиваля. Не смотря на всю скромность, он обошёлся казне в известную сумму, а денег сейчас в ней было очень мало. Где их брать — непонятно, империя разорена и на заграничные кредиты рассчитывать не приходится.
— Что вы себе позволяете?! — вскричал он, увидев на пороге кабинета офицеров с повязками на руках. — Отвечайте, кто позволил вам ворваться в мой кабинет?! И кто вы, вообще, такие?!
Не смотря на все крики мозг бывалого финансиста работал словно счётная машина. Быстро, холодно и расчётливо. Он не справиться с офицерами, ведь всю свою жизнь Корэкиё имел дело только с бумагами, цифрами и деньгами. Сбежать не выйдет — кабинет находится в середине дома, ни одного окна, а дверь контролируют враги. Значит, надо обескуражить их, а там — будь что будет.
Мысли его прервал выстрел. И боль. Костюм на груди министра финансов потемнел от крови. Ещё несколько выстрелов отбросили его, перевернув кресло.