— Отчего же? — почти рассмеялся Мадзаки. — Мы ведь на одной стороне.
— Цели у нас всегда были разные, — честно ответил Юримару. — И я отлично понимаю, что вы меня попросту бросите. Я не дождусь от вас ни единого солдата, пока меня будут уничтожать армия и флот Японии. А уж части, преданные «вашему делу», будут в первых рядах. Я — слишком неудобный союзник для вас.
— Тогда для чего ты вызвал меня на эту встречу? — вполне резонно поинтересовался Мадзаки, уронив правую руку на пояс, поближе к кобуре, пальцы скользнули под полу пиджака.
— Хотел узнать относительно Руднева, — сказал Юримару, поглаживая лаковые ножны меча. — Ты завёл разговор далеко от этой темы, Мадзаки-тайсё.
— Потому что у меня нет ответа, — сообщил тот, расстёгивая кобуру, как ему казалось незаметно. — Рудневу, видимо, надоел вынужденный отдых, вот он и решил предпринять рискованное действие.
— Вопрос только, для чего? — усмехнулся Юримару. — Но от тебя ответа на него не дождёшься. — Он неожиданно подбросил меч, перехватил рукоять и ножны, рванул их в разные стороны. Клинок ярким росчерком метнулся к горлу Мадзаки.
Вернувший в строй генерал успел выхватить пистолет, но стрелять не стал. Ударом кулака с зажатым пистолетом Мадзаки отбил клинок в сторону — на коже выступили несколько капель кровь от остро отточенного лезвия. Ствол пистолета уставился в лицо Юримару.
— Не ожидал от тебя такой прыти, — усмехнулся седовласый самурай, опуская оружие. — Я не стану отправлять тебе голову Руднева, как сделал бы на моём месте любой другой уважающий себя злодей. Но стану держать его на коротком поводке, к серьёзным делам не подпущу. Хочу, чтобы ты знал это.
— Рудневу это ещё скажи, — ответил с улыбкой Мадзаки, пряча пистолет обратно в кобуру. — Уверен, он оценит эту шутку.
— Почему шутку? — поинтересовался Юримару, пряча меч в ножны.
— Когда у тебя было последнее несерьёзное дело, Юримару-сан, — рассмеялся Мадзаки.
Они разошлись в разные стороны, подставив спины, как будто и не пытались только что прикончить друг друга.
Юримару был одет в европейский костюм, но почему-то на плече носил меч в ножнах. При его появлении в знакомой комнате с роскошной обстановкой и патефоном на тумбе, я поднялся из кресла и шагнул ему навстречу.
— Садись, Руднев-сан, — махнул мне рукой Юримару, аккуратно ставя меч на подставку с традиционной парой более коротких клинков. — С чем пожаловал? Кагэро-сан, конечно, мне кое-что рассказала, но хотел бы послушать и тебя. Очень интересно.
— И если тебе не понравятся мои ответы, Юримару-сан, — усмехнулся я, садясь обратно в кресло, — ты отрубишь мне голову этим мечом?
— Я не стану марать о тебя боевую сталь, — жёстко бросил Юримару. — Наглядней будет руками оторвать, и Ютаро твоему отослать.
— Да уж, — протянул я в притворной задумчивости, — оторванная голова выглядит намного эффектней, чем отрубленная.
— Смешно, — столь же притворно улыбнулся Юримару. — А теперь переходи к делу.
— Отряд Ютаро обречён, — сказал я, — равно как и весь Токио. Я это понял во время схватки в Акихабаре. Ты смог устроить нам кровавую баню, создав громадный прорыв тьмы в считанные секунды. Мне довелось читать доклады о потерях — и они меня потрясли. За эти сутки мы потеряли едва ли не больше людей и мехов, чем за всё время войны с тобой. Ещё один такой удар — и от токийского гарнизона, включая нас, Первую дивизию и бронегвардию, не останется и воспоминаний.
— А ты не задумывался, Руднев-сан, — поддерживал нарочито весёлый тон Юримару, — почему я не нанёс этот второй удар?
— Я понимаю, что и твои силы ограничены, Юримару-сан, — кивнул я, — но ты скорее получишь подмогу от «нашего дела», чем восстановят мехи и наши доспехи духа. А значит, шансы на успех у тебя намного выше нашего. А если уж быть честным, то у нас просто нет шансов на победу, даже на выживание нет.
— И ты снова решил сменить сторону в конфликте, — протянул седовласый самурай в задумчивости, правда, я не знал насколько притворной. — Разумно, конечно, но слишком уж опасно. Ты ведь уже однажды, прилюдно, признал, что мы с тобой враги.
— А что мне было говорить тогда? — развёл руками я. — Признать себя твоим союзником, шпионом, среди тех, кто предложил мне драться против тебя же? Весьма неразумно, ты не находишь?
— Ты у нас, вообще, образец разумности, — рассмеялся Юримару. — А на дуэль со мной ты пошёл, чтобы прикончить Накадзо, верно? Тогда зачем же было меня саблей пластать?
— Схватка есть схватка, — пожал я плечами. — Прикончи я тебя в ту ночь, и всё пошло бы совсем иначе. Быть может, «наше дело» и одержало бы верх над властью, Мадзаки стал бы главным — новым сёгуном или кем-то вроде того… Ну, и дальше по сценарию, которого я толком не знаю.
— Ты удивительно честен сегодня, — Юримару не изменял весёлости. — Я прямо удивлён. Что это на тебя нашло, Руднев-сан?
— Только так я могу остаться в живых, — пожал я плечами. — Думаешь, я не понимаю, на каком тонком волоске висит сейчас моя жизнь.
— Ты сам подвесил себя, Руднев-сан, — пожал плечами в ответ Юримару.
— Останься я в отряде, Юримару-сан, — сказал я, — и ниточка была бы намного тоньше.
— Но ведь ты не собираешься дезертировать из отряда совсем, не так ли? — спросил, практически для проформы, Юримару, и я утвердительно кивнул. — И, значит, будешь продолжать сражаться со мной, а значит, пользуясь твоей лексикой, Руднев-сан, висеть будешь на более тонком волоске, который сделается ещё тоньше. Ведь я вполне могу прикончить тебя прямо сейчас, либо сдать тебя твоим товарищам, они тебе не слишком доверяют. Пару невзначай подкинутых улик или подпущенный достаточно близко агент — и ты уже не выйдешь из контрразведки.
— Всё это, Юримару-сан, ты мог бы сделать и раньше, — бросил я, — а уж прикончить — так и подавно. Раз не стал делать этого, значит, ещё хочешь использовать меня. Тогда и я попробую поиграть дальше — по обе линии фронта.
— Но чего ты хочешь добиться своей игрой? — заинтересовался Юримару.
— Я просто стараюсь пережить всю эту заваруху, — заявил я с максимальной честностью. — И если я не буду вертеться, и очень быстро, то вряд ли мне это удастся. Было бы в этом конфликте третья сторона, вышел бы на контакт и с ней.
— И предал бы всех, при удобном случае, — теперь, похоже, Юримару развеселился на самом деле. — Ты снова начинаешь нравиться мне, Руднев-сан. Неужели я не ошибся в тебе, и ты, действительно, просто маскировался во время наших стычек осенью. Либо ты очень ловкий агент, либо — наглец, сильно переоценивающий свои силы в плане убеждения. А может, считаешь, других, включая меня, идиотами. — Я хотел было выпалить какую-нибудь банальность, вроде, «ну, как я могу» или ещё что-то в этом роде, но Юримару остановил меня коротким жестом. — Только давай обойдёмся без лишних слов. Они только испортят моё отношение к тебе.
— Я уж думал, — всё же сказал я глупую и очевидную фразу, — что хуже, чем теперь, ты относиться ко мне уже не можешь.
— По личному опыту могу сказать, — усмехнулся Юримару, — что пределов нет почти ни у чего.
Я с удивительным спокойствием глядел в чёрный зев револьверного ствола, глядящего мне в лицо. Конечно, можно было предположить, что реакция Марины на мои слова окажется весьма бурной. Ждал криков, даже ударов и пинков, но что она вот так, без лишних слов наставит на меня оружие, и только окрик Ютаро остановит её, не дав выстрелить, к этому я был как-то даже не готов.
— Если ты сейчас выстрелишь, — голос мой оставался спокойным, — то не успеешь узнать, что именно придумали мы с Юримару.
— У вас уже и планы общие, — ехидно заметила Марина, не спеша опустить револьвер. — Отлично. Просто великолепно!