- Ага, - ответил парень, не чуя подвоха.
- Ну а я всё пересчитала, - повела плечом Каролина. – Теперь иди. Мне надо дверь закрыть, – она пошла на него, оттесняя к выходу.
- А-а, - хотел было что-то сказать доставщик вина, но Каролина уже захлопнула дверь перед его носом и провернула ключ, торчащий в замке.
Правда, и в кухню не спешила возвращаться. Идея о том, что из замка в принципе можно выйти и всё-таки пройтись по улицам города, крепко засела в голове. Да, Дивермор ей не очень приглянулся, но и в замке сидеть надоело.
Подойдя к мутному окну, Каролина выглянула во двор, где вихрастый винодел усаживался на лошадь, запряжённую в опустевший фургон.
«Надо подумать, как можно устроить себе вечернюю прогулку».
Глава 9. Вечные Ливинора
Дворец Повелителя Хардракара в Диверморе
Руэйдир Волдарк не соврал Каролине из Преля, когда сказал, что является телохранителем Повелителя.
В общем смысле так оно и было.
Правители Ливинора хотя и выглядели молодо, не были бессмертными. Древние знания о сохранении жизни навечно (как и о многом другом), были утрачены в результате природных катастроф и опустошающих войн. Но кое-что осталось. Например, Правители двух последних стран мира Ливинор единственные помнили, как сохранять молодость тела до возраста 90 лет. После это самое тело стремительно старело и в определённый день умирало. И только Повелитель Хардракара владел знанием, как сохранять и передавать память, накопленную за 1000 лет.
Последние 4 года Дир только и делал, что привыкал к мысли, что он – лишь тело. Молодое, сильное, сообразительное тело, которое принадлежало ему и только ему лишь до 21 года. А потом прадед умер, однако перед смертью вживил Диру, как наследнику, собственную память. Прадедову. И память прадеда прадеда. И памяти прочих предков, что жили и правили сначала всем Ливинором, в период дробления – разными странами и империями, а последнюю 1000 лет только Хардракаром.
Для Дира Повелитель Хардракара Руэйдир Волдарк умер 4 года назад…
В тот день Вечный заперся в своей спальне, установив именную магическую защиту, и велел Чёрным охотникам срочно доставить к нему своих правнуков Руэда, Эйда и Дира из рода Волдарк, достать их хоть из-под земли.
Дира нашли первым.
Он до сих пор в деталях помнил тот день. Утром его вытащили из остывшей бочки в номере ближайшего трактира с гудящей похмельной головой и приволокли к высокой обитой металлом двери, которая приоткрылась, узнав в нём наследника...
Он вошёл туда Диром, а вышел на следующее утро Повелителем Руэйдиром, оставив после себя кучку праха на полу. И голова вновь гудела, но уже не с похмелья, а от хлынувших в неё знаний и воспоминаний, с которыми в первое время сложно было совладать.
Для всех в тот день умер именно Дир…
- За что-о-о?! – ревела мать, ползая у подножья высокого трона.
Ему было жаль эту женщину с размазанной краской на лице и растрёпанными иссиня-чёрными волосами, точнее, переваривая тонну чужих чувств, идей и воспоминаний, он испытывал только тень Дировой жалости. Но он не мог, просто не в состоянии был открыться ей, произнести своими-чужими губами, что это он… её сын… новый Повелитель Хардракара.
«Ну же, присмотрись… Да, мы ведь так похожи с ним! И да, теперь в моих глазах навечно поселился эйтавиор, но неужели ты не узнаешь своего сына?»
- Мой муж умер у границ. Теперь и Дир… Он был у меня один! – молотила мать кулаками по полу, устланному лиловой юбкой её изысканного платья.
- Он преданно служил Хардракару, Гарцин, - очень странно было обращаться к собственной матери по имени.
- Отдай хотя бы его прах, - прошептала сдавленно безутешная мать.
- Я велел развеять его над Дивермором.
«Он так хотел».
- Так будет правильно, - произнёс Дир то, что велел ему сказать Повелитель перед тем, как окончательно высохнуть и рассыпаться.
Гарцин Волдарк содрогнулась и упала на собственные юбки, захлёбываясь от слёз. И он мог бы попросить охрану вывести её вон, как того требовала привычка последнего предка, но вместо этого велел позвать лекаря и пробыл в тронном зале до самого вечера, улаживая сначала с Гарцин, затем занимаясь текущим делами.
Лишь через несколько дней, когда знания и память улеглись в его голове и обрели некую ясность и структуру, он велел позвать мать в свои покои, защищённые магией от подслушивания.
- Мне нужна твоя кровь, - произнёс он, замечая, как сильно она состарилась за эти дни, даже магия не могла поддерживать красоту горюющей женщины.