Вернемся к французской армии, следующей 19 октября по северному берегу Соммы через Корби, Брей, Клери, под горой Сен-Кантен – через все населенные пункты, которые так знакомы по завершающему наступлению англичан в 1918 году. Остается вопрос: где французская армия соединилась с авангардом? Я не нашел прямых свидетельств по этому поводу и сомневаюсь, что они существуют. Я сделал этот вывод из единственного факта. Три гонца, прибывшие к королю Генриху, вряд ли могли отправиться из такого отдаленного пункта, как Бапом, потому что английская армия только что расположилась на постой в середине предыдущей ночи, а место привала было бы невозможно оборудовать до следующего утра. Бапом расположен более чем в 20 милях от Монши. Доставка в Бапом свежей информации, составление вызова на битву и отправка герольдов, которым нужно пройти 20 миль и вернуться с ответом в тот же день, выглядят по меньшей мере маловероятными. Нет, я полагаю, вызов должен быть доставлен из Перона. Он был составлен герцогами Орлеанским и Бурбонским, но не главнокомандующим, коннетаблем д'Альбре. Хотя герцоги, говорят, питали к нему некоторое уважение, они едва ли, преодолев столь значительное расстояние, согласились бы сражаться под его командованием в Азенкуре несколькими днями позже. Объяснение, по моему мнению, заключается в том, что, пока главные силы под командованием герцогов находились в Пероне, авангард уже двинулся к Бапому, как и сообщал Ворен. Если это верно, легко понять, что герцоги, составив свой вызов, продолжили переход с целью сосредоточить всю армию в Бапоме, не рискуя предварительно ввязываться в бой с противником.
Путь из Бапома к Азенкуру, кажется, не вызывает споров. В отсутствие точной информации я после изучения карты указал предполагаемый путь следования французов.
Глава 5
АЗЕНКУР
Соперничающие армии ушли на отдых, но накануне рокового дня Св. Криспена в обоих станах спали немногие, хотя их настроение и физическое состояние было разным. Англичане находились в походе 17 дней, имея лишь один день отдыха. Проходя в день в среднем 15 миль, они покрыли расстояние 260 миль. Правда, большая часть английской армии ехала верхом, но значительное количество лучников оставались пешими. Французы не подвергались такому изнурительному испытанию. Конечно, они тоже спешили, покрыв за 10 дней 180 миль, но пехота составляла лишь незначительную долю их армии.
Настроение противостоявших армий еще более разнилось. Англичане считали, что большинство из них погибнут в предстоящей на следующий день битве. Мысль о сдаче никому из них не приходила в голову. Они настроились «победить или умереть». Солдаты готовились к роковому сражению, осматривали оружие, исповедовались и получали отпущение грехов, устраивались отдохнуть в пропитанном дождевой водой открытом поле. Вероятно, они не думали о победе. Пред их глазами предстала огромная французская армия, вчетверо больше их собственной, которая составляла всего лишь шесть тысяч воинов. Среди них менее тысячи были тяжеловооруженными, остальные являлись лучниками (поскольку артиллерии не было)[15]. У англичан была небольшая армия, но крепко сбитая, в ней поддерживалась дисциплина, уникальная для той эпохи. Пусть об этом скажет современник, симпатизирующий французам. Монах церкви Сен Дени констатирует: «Они считали преступлением пребывание в их лагере женщин легкого поведения. Они более, чем сами французы, заботились о благополучии местных жителей, которые (постепенно) склонялись на сторону англичан. Они строго соблюдали воинскую дисциплину и неукоснительно выполняли приказы своего короля. Его призывы воспринимались с энтузиазмом, и не только знатными людьми, потому что обычные солдаты тоже обещали сражаться до последней капли крови».
Король приказал соблюдать ночью полную тишину в расположении английских войск, и его приказ выполнялся. Было такое безмолвие, что передовые посты французов подозревали англичан в намерении потихоньку выскользнуть из окружения. По образному выражению Сен-Реми: «Даже конь не ржал». Генрих V привел свои войска в состояние величайшего боевого настроя и братской солидарности, подобное тому, которое удалось воспроизвести Жанне д'Арк во французской армии, шедшей освобождать Орлеан.
«Нас мало, немногих счастливцев, мы – братья». Лучше всех это выразил Шекспир.
В лагере противника дела обстояли совершенно по-другому. С одной стороны, представители французской знати возбужденно спорили о том, кто из них должен пленить английского короля. Полидор Вергилий утверждает, что они приготовили даже телегу, по-особенному выкрашенную, на которой намеревались провезти короля по улицам Парижа. Другое отличие в положении противостоящих станов заключалось в том, что во французском военном лагере господствовали шум и суматоха, почти хаос. Крики знатных особ, конюхов и слуг доносились даже до расположения английских войск, отстоявших более чем на полмили. Всю ночь непрерывно шел дождь, и дворяне с криками и руганью посылали своих слуг на поиски повсюду соломы, чтобы выстелить ею пропитанную влагой рыхлую землю (недавно засеянную озимой пшеницей) для ночного отдыха. С одной стороны, в отдельных, отборных частях армии поддерживалась строгая дисциплина, с другой – армия представляла собой огромную, беспорядочную, разрозненную орду наспех сформированных отрядов, собранных со всех уголков Франции и даже за ее пределами, лишенную одного главнокомандующего с непререкаемым авторитетом, к приказам которого в ходе битвы солдаты относились бы с почтением и доверием. Действительно, трудно было найти большее различие между двумя средневековыми армиями, разве что в оружии и доспехах англичане и французы не особенно отличались друг от друга.
Английский король остановился в деревне Мезонсель, но вряд ли он долго спал в ту ночь. Должно быть, он пребывал в состоянии чрезвычайного возбуждения. Трудно представить, какие чувства обуревали его. До недавнего времени Генрих желал битвы с французами и, по общему мнению, его желание было искренним. Но вид огромной французской армии, явившейся перед ним в полдень, несомненно, избавил его от подобного желания. Тем не менее, если у него и были дурные предчувствия, то он их тщательно скрывал. Речь идет о вполне реальной истории, которая отнюдь не является плодом воображения Шекспира, в случае, когда неизбежность битвы стала очевидной и сэр Хангерфорд восклицает: «Хотелось бы, чтобы у нас было еще 10 000 хороших английских лучников, которые были бы рады находиться здесь вместе с нами сегодня».
На это король отвечает: «Ты говоришь глупость! Клянусь Господом Богом, на милость которого уповаю, я не пожелал бы иметь ни одного лишнего воина, если бы даже и мог. Эти люди – Божьи воины. Господь доверил их мне сегодня, и Он в состоянии смирить гордость этих французов, столь хвастающих своей численностью и мощью».
Но каковы бы ни были тайные помыслы короля, в эти ночные часы он занимался более важными делами. Монарх, что бы он ни говорил, готовился заключить сделку, позволившую бы английской армии дойти до Кале без сражения. С этой целью между командованием обеих армий велись переговоры, так же как они происходили в ночь перед битвой при Пуатье. В качестве цены за беспрепятственный проход англичан король был готов заплатить возвращением Арфлера его прежним владельцам. Однако французы, уверенные в превосходстве своих сил, не согласились на это и потребовали цены, заплатить которую не позволяла гордость Генриха. Таким образом, переговоры завершились ничем и сражение на следующий день стало неотвратимым.