Палисад, защищавший доступ к центру лагеря, был разрушен, открыв свободный проход для атаки колесниц. Через минуту Рамзес мог бы умереть.
— Отец мой, — воскликнул Рамзес, — почему ты покинул меня?
Глава 54
Муваттали, Хаттусили и правители провинций восхищались поведением Фараона.
— Он погибнет, как воин, — сказал император. — Такой храбрый правитель заслужил того, чтобы быть хеттом. Своей победой мы прежде всего обязаны тебе, Хаттусили.
— Бедуины безупречно сыграли свою роль. Именно их ложь убедила Рамзеса, что наши войска находятся вдали от Кадеша.
— Урхи-Тешшуб ошибался, отвергая твой план и советуя дать бой перед крепостью. Я приму в расчет его ошибку.
— Не состоит ли самое главное в том, что наш союз победил? Завоевание Египта обеспечит наше процветание на много веков вперед.
— Давайте же посмотрим на смерть Рамзеса, преданного собственными войсками.
Солнце внезапно засветило с двойной силой, ослепляя хеттов и их союзников. В синем небе прогремел гром.
Все посчитали себя жертвами галлюцинации… Не раздался ли с небес голос, всеобъемлющий, как космос? Только Рамзес понял послание этого голоса: «Я, твой отец Амон, держу твою руку в своей, я твой отец, я бог победы».
Луч света окутал Фараона, заставляя его тело сверкать, как золото, озаренное солнцем. Рамзес, сын Ра, получил силу дневного светила и бросился на нападающих, пораженных ужасом.
Это уже был не побежденный и одинокий военачальник, дающий отпор в последнем для него сражении, а царь, наделенный несравненной силой. Его рука не знала усталости, он стал воплощением опустошающего пламени, сверкающей звезды, неистового ветра, дикого быка с острыми рогами, сокола, пронзающего своими когтями любого, кто пытается ему противостоять. Рамзес пускал стрелу за стрелой, убивая возниц хеттских колесниц. Лишенные управления, лошади вставали на дыбы, падая одни на других; колесницы переворачивались, образуя беспорядочную свалку.
Нубийский лев устроил кровавый пир. Бросая свое трехсоткилограммовое тело в гущу схватки, он разрывал всех своих противников ударами когтей и вонзал в их шеи и головы клыки длиной в десять сантиметров. Его прекрасная грива пылала, удары его лап были так же сильны, как и точны.
Рамзес и Боец остановили наступление противника и разбили линию врага. Командующий хеттских пехотинцев поднял копье, но не успел метнуть его: стрела Фараона вонзилась в его левый глаз. В ту же минуту челюсти льва сомкнулись над лицом командующего императорского отряда колесниц.
Несмотря на огромное численное превосходство хеттские воины стали отступать и спускаться с холма по направлению к равнине.
Муваттали побледнел.
— Это не человек, — воскликнул он, — а воплощение бога Сета, единственного существа, наделенного силой побеждать тысячи воинов! Посмотрите, когда кто-то пытается его атаковать, рука нападающего слабеет, тело охватывает судорога, и он не может больше воспользоваться копьем или луком!
Сам Хаттусили, обладавший невозмутимым хладнокровием, был ошеломлен. Можно было поклясться, что от Рамзеса исходил огонь, обжигавший каждого, кто пытался к нему приблизиться.
Одному огромного роста хеттскому воину удалось вцепиться в край колесницы и занести нож, но его одежда воспламенилась сама по себе, и он, крича от боли, умер от ожогов. Ни Рамзес, ни лев не замедляли хода. Рамзес чувствовал, что рука Амона направляла его, что бог-победитель находился за его спиной и давал больше силы, чем целая армия. Подобный урагану, Фараон Египта раскидывал своих противников, как соломенные чучела.
— Ему надо помешать, — закричал Хаттусили.