— Паника овладела нашими воинами, — ответил ему правитель Алепа.
— Заставьте их взять себя в руки, — приказал Муваттали.
— Рамзес — это бог…
— Он всего лишь человек, даже если его храбрость и кажется сверхъестественной. Действуйте, придайте нашим воинам уверенности, и эта битва будет завершена.
Колеблясь, правитель Алепа подхлестнул свою лошадь и спустился со смотровой площадки, где находился командный пункт объединенной армии. Он решил положить конец безумству Рамзеса и его льва.
Хаттусили пристально посмотрел на восточные холмы. То, что он увидел, потрясло его.
— Ваше Величество, вон там, можно подумать… Египетские колесницы приближаются с огромной скоростью!
— Откуда они появились?
— Должно быть, они прибыли по прибрежной дороге.
— Как они смогли проложить себе путь?
— Урхи-Тешшуб отказался перекрыть этот проход под предлогом того, что ни один египтянин не решится им воспользоваться.
Пришедшая на помощь армия преодолела пустое пространство и, не встречая никакого сопротивления, рассредоточилась по всей равнине, углубляя брешь, проделанную Рамзесом.
— Не бегите! — кричал правитель Алепа. Убейте Рамзеса!
Несколько солдат повиновались, но они едва успели повернуться, как когти льва разорвали их в клочья.
Когда правитель Алепа увидел приближавшуюся к нему золотую колесницу Рамзеса, он, с широко открытыми безумными глазами, в свою очередь попытался бежать. Его лошадь топтала хеттских воинов, стараясь ускользнуть от колесницы Фараона. Охваченный паникой, правитель опустил поводья, лошадь понесла и бросилась в Оронт. В реке уже утонуло множество, беспорядочно падающих одни на другие, колесниц. Воины захлебывались в воде, некоторые тонули, другие пытались плыть. Все предпочитали нырнуть в реку, нежели противостоять ужасающему божеству, похожему на небесный огонь.
Пришедшая на помощь армия довершила дело Рамзеса, истребляя множество воинов объединенной армии и заставляя отступавших бросаться в воды Оронта. Командующий отряда колесниц вытащил за ноги тонувшего правителя Алепа.
Колесница Рамзеса приближалась к пригорку, где располагался вражеский командный пункт.
— Мы должны отступить, — посоветовал Хаттусили императору.
— У нас еще остались войска на западном берегу.
— Их будет недостаточно… Рамзес способен перейти реку вброд и освободить проход соединениям «Птах» и «Сет».
Тыльной стороной ладони император вытер лоб.
— Что происходит, Хаттусили… Неужели один человек способен истребить целую армию?
— Если этот человек Фараон, если он Рамзес…
— Чтобы один победил множество… Это миф, а мы находимся на поле боя!
— Мы побеждены, Ваше Величество, надо отступить.
— Хетты не отступают.
— Надо подумать о сохранении вашей жизни и о продолжении войны другим способом.
— Что ты предлагаешь?
— Давайте укроемся внутри крепости.
— Мы окажемся в ловушке!
— У нас нет выбора, — сказал Хаттусили. — Если мы отступим на север, Рамзес и его войска будут нас преследовать.
— Будем надеяться, что Кадеш действительно неприступен.
— Эта крепость не похожа на другие, Ваше Величество. Сам Сети отказался от ее взятия.
— Не думаю, что его сын поступит так же.
— Поторопимся, Ваше Величество!
Против желания, Муваттали поднял правую руку и сохранял такое положение в течение нескончаемо долгих минут, приказывая таким образом отступить.
Кусая губы в кровь, Урхи-Тешшуб беспомощно наблюдал за разгромом. Отряд, закрывавший проход к первому броду на восточном берегу Оронта, отступил ко второму. Оставшиеся в живых воины соединения «Птах» не осмелились его преследовать из страха попасть в новую ловушку. Командующий предпочел укрепить тылы, отправляя послание соединению «Сет», чтобы объявить, что путь свободен, и оно может пересечь лес Лабви.
Правитель Алепа, придя в себя, ускользнул от спасшего его воина, пересек реку вплавь и присоединился к своим союзникам, направлявшимся к Кадешу. Лучники дополнительной армии сотнями убивали отступавших хеттов. Египтяне шли по трупам, отсекая руку каждому, чтобы произвести подсчет убитым и занести его результат в официальные архивы.
Никто не осмеливался приблизиться к Фараону. Лев в позе сфинкса лег возле колесницы. Запачканный кровью, Рамзес сошел с позолоченной колесницы и долго гладил своего льва и лошадей. Он ни разу не посмотрел на воинов, застывших в ожидании.
Менна первый подошел к царю. Оруженосец дрожал от страха и с трудом переставлял ноги.