Почти не занятый делами государственной службы, но изображающий лихорадочную и упорную деятельность, Шенар старательно избегал встреч с сирийским торговцем Райя. В такое тревожное время все были бы потрясены, если бы человек, занимающий такое высокое положение, как Шенар, стал заниматься покупкой редких ваз, доставляемых из-за пределов Египта. Он довольствовался краткими посланиями от Райя, содержание которых было скорее радостным. По сведениям, поступавшим от подкупленных хеттами сирийских наблюдателей, Рамзес попался в ловушку, подстроенную ханаанцами. Фараон поддался естественному пылу молодости, забыв, что его противники обладали необычайной способностью к интригам.
Шенар разгадал загадку, волновавшую двор: кто украл шаль Нефертари и кувшин с сушеной рыбой из Дома Жизни в Гелиополисе? Виновным был не кто иной, как жизнерадостный управляющий царского дома Роме. Поэтому перед тем, как идти на обязательную встречу с Амени, Шенар под незначительным предлогом вызвал его к себе.
Имея толстое брюшко, полные щеки и тройной подбородок, Роме превосходно справлялся со своими обязанностями. Медлительный, необычайно педантичный, не терпевший беспорядка и грязи, он сам дегустировал блюда, подаваемые царской семье, не церемонясь со слугами. Рамзес лично назначил его на эту должность, и Роме быстро заставил замолчать всех недовольных и установил свои требования к служителям. Малейшее неповиновение ему немедленно влекло за собой изгнание из дворца.
— Чем могу быть вам полезен, господин? — спросил Роме Шенара.
— Мой слуга ничего тебе не сказал?
— Я понял, что возникла проблема старшинства во время пира, но я не понимаю…
— Может, поговорим о кувшине с сушеной рыбой, украденном из кладовой Дома Жизни в Гелиополисе?
— Кувшин… но я ничего не знаю…
— А как насчет шали царицы Нефертари?
— Мне, конечно же, сообщили, и я очень сожалею об этом ужасном скандале, но…
— Ты нашел виновного?
— Я не занимаюсь расследованиями, господин Шенар.
— Ты занимаешь хорошую должность, Роме.
— Нет, я не думаю…
— Да поразмысли сам! Ты — самый главный человек во дворце, от внимания которого не может ускользнуть ни одно происшествие.
— Вы преувеличиваете.
— Почему ты совершил эти злодеяния?
— Я? Уж не предполагаете ли вы, что…
— Я не предполагаю, я в этом уверен. Кому ты передал шаль царицы и кувшин с рыбой?
— Ваши обвинения не обоснованы!
— Я разбираюсь в людях, Роме, и у меня есть доказательства.
— Доказательства…
— Зачем ты пошел на такой риск?
Искаженное лицо Роме, нездоровый румянец на щеках, резко обозначившиеся морщины — все это говорило само за себя.
Шенар не ошибся.
— Тебе либо очень хорошо заплатили, либо ты ненавидишь Рамзеса. Как в первом, так и во втором случае ты совершил серьезный проступок.
— Господин Шенар… Я…
Отчаяние толстяка было даже немного трогательным.
— Ты прекрасно справляешься с обязанностями управляющего, поэтому я согласен забыть об этом прискорбном происшествии. Но если когда-нибудь ты мне понадобишься, не будь неблагодарным.
Амени составлял ежедневный отчет для отправки Рамзесу. Движения его руки были точными и быстрыми.
— Могу я оторвать вас от дела на несколько минут? — приветливо спросил Шенар.
— Вы меня не отвлекаете. Вы и я, мы повинуемся царю, обязавшему нас ежедневно совещаться и делать выводы.
Личный писец Фараона отложил свой отчет в сторону.
— Вы кажетесь изможденным, Амени.
— Это только с виду.
— Может, вам нужно уделять больше внимания своему здоровью?
— Меня волнует только здоровье Египта.
— Вы получили… плохие новости?
— Напротив.
— А конкретнее?
— Я ожидал подтверждения поступившей ко мне информации, прежде чем рассказывать об успехах Рамзеса. Так как нам очень повредили ложные донесения, доставляемые почтовыми голубями, я научился вести себя осторожнее.
— Проделки хеттов?
— Это могло дорого нам обойтись! Все наши крепости в Ханаане находились в руках мятежников. Если бы царь разделил войска, потери были бы катастрофическими.
— К счастью, этого не произошло.
— Провинция Ханаан вновь покорена, проход к побережью свободен. Правитель поклялся Рамзесу в вечной покорности.