Фараон принял множество решений и поручил Амени проследить за их выполнением. Что касается Серраманна, он был занят выполнением своих обязанностей, главной из которых являлась подготовка особых отрядов армии, находящихся в Пи-Рамзесе.
Рамзес со своей матерью Туйей прогуливался в саду, где она любила предаваться размышлениям. Ее плечи были покрыты плиссированной накидкой, а серьги в форме лотоса и колье из аметистов смягчали суровое выражение лица царицы.
— Я отправляюсь на юг вместе с Нефертари, мама. Здесь она подвергается слишком большой опасности.
— Ты поступаешь правильно. Пока мы не можем обезвредить злого духа, прячущегося в тени, лучше увезти царицу подальше.
— Ты будешь управлять государством. В крайней необходимости Амени исполнит твои приказы.
— Война по-прежнему угрожает нам?
— Пока все спокойно, очень спокойно… Хетты бездействуют. Муваттали довольствуется написанием бессодержательных посланий.
— Не говорят ли они о внутренних распрях? Муваттали избавился от многих соперников, чтобы добиться власти, некоторые из них злопамятны.
— Это совсем не успокаивает мою тревогу, — признался Рамзес. — Что, как не война, может быть лучшим средством, чтобы покончить с раздорами и восстановить единство?
— В таком случае хетты готовятся к широкомасштабному нападению.
— Я был бы рад своей ошибке… Может быть, Муваттали устал сражаться и проливать кровь.
— Не мысли, как египтянин, сын мой. Счастье, спокойствие и мир не являются ценностями для хеттов. Если император не проповедует завоевание и захват чужих территорий, он теряет свой трон.
— Если нападение произойдет во время моего отсутствия, не жди моего возвращения. Приказывай армии выйти в поход.
Маленький квадратный подбородок Туйи напрягся.
— Ни один хетт не пересечет границу Дельты.
В храме богини Мут, «Матери», находились триста шестьдесят статуй богини-львицы Сехмет, предназначенных для празднования ежедневных утренних обрядов успокоения и столько же — для вечерних обрядов. Именно сюда съезжались великие целители государства, чтобы познать секреты болезней и выздоровления.
Нефертари прочла молитву, преобразующую убийственную злобу львицы в созидательную силу. Из ее контролируемой ярости рождалась возможность управления жизненноважными процессами. Школа семи жриц богини Сехмет разделяла взгляды царицы, приносящей жертвоприношения. Появление Нефертари вызвало луч света в полумраке часовни, находящейся во власти опасной богини.
Главная жрица вылила воду на голову львицы, изготовленной из блестящего и твердого диорита. Жидкость стекла по телу богини и была собрана в чашу одной из помощниц.
Нефертари выпила целебную воду, поглотила волшебную силу Сехмет, чья поразительная энергия должна была помочь ей бороться со слабостью, проникшей в ее вены. Затем Великая Супруга Фараона осталась наедине со львицей с телом женщины и провела ночь и день в тишине и полумраке.
Во время путешествия по Нилу, нежно прижавшись к Рамзесу, Нефертари чувствовала себя менее угнетенной, чем в последние недели. От любви Рамзеса рождалась другая волшебная сила, такая же действенная, как и сила богини. Колесница доставила их в «Величественный из величественных» — храм, состоящий из террас, выдолбленных в скале, возведенный во времена правления Фараона Хатшеспут. Перед храмом раскинулся сад, самым прекрасным украшением которого были ладановые деревья, привезенные из Понта. Здесь царила богиня Хатор, покровительница звезд, красоты и любви. Не была ли она воплощением богини Сехмет?
Одним из строений храма был центр выздоровления, где больные часто принимали ванны, и иногда проходило лечение сном. На выступах в стенах стояли чаны с теплой водой, а иероглифические письмена отгоняли болезни.
— Тебе необходим отдых, Нефертари.
— Мои обязанности царицы…
— Твой первоочередной долг — это выжить, чтобы царская чета осталась оплотом Египта. Те, кто хочет нас победить, пытаются разделить нас, чтобы ослабить мощь страны.
Сад храма Дер-Эль-Бахари, казалось, принадлежал другому миру. Листья ладановых деревьев блестели под лучами слабого зимнего солнца. Сеть каналов, проходящих неглубоко под землей, позволяла постоянно орошать почву вне зависимости от погоды.
У Нефертари появилось чувство, что ее любовь к Рамзесу все увеличивалась, что она простиралась, безбрежная, как небо. И взгляд царя доказывал ей, что он разделял это безумие. Но счастье было хрупким, таким хрупким…