Услышав слово, которое ему причинило столько боли, Абель вздрогнул. Но Дерин, казалось, ничего не заметил.
– Это секта безответственных людей, вручивших свою судьбу в руки отъявленных негодяев, – продолжил он. – Магнус ещё хуже, чем все маги, вместе взятые.
И он кивнул в сторону Эрнальда.
– Разумеется, я никого не хочу обидеть. Но вы только посмотрите на них! Мои солдаты стали трусливее женщин! Даже мой сын храбрее!
Фрижель сглотнул. Речь Дерина начала его беспокоить, и не его одного, если судить по взбешённому взгляду Химы, который он заметил.
– Меня раздражают идиоты, которые населяют мои леса. Они восстают, во‑первых, против роста налогов, которые дают возможность содержать город, в котором они живут, и армию, которая их защищает. А во‑вторых они отдают в качестве подношения кубы худшим из монстров, которых когда-либо видывал свет, в надежде, что это решит все их проблемы как по мановению волшебной палочки. И не это ли является ещё более несправедливым и бесполезным налогом?
Герой Эйкана метал громы и молнии. К счастью, он продолжал сидеть во главе стола и даже не встал со своего места, а то бы разошёлся не на шутку и унять его было бы невозможно.
– Мой народ, мои алхимики, архитекторы стали ленивее гоблинов. А разве может быть иначе? Они больше не верят в себя, и когда случаются несчастья, то винят судьбу, обвиняя её во всех своих бедах, и не пытаются противостоять неприятностям. А мои рудокопы? Они теперь проводят изыскания и ведут разработки, трясясь от страха, потому что, видите ли, изымая у земли куб, они считают, что наносят этим величайшее оскорбление Великим Строи- телям!
Солдаты прервали его гневную речь и вошли в зал. Блюда, которые они поставили на стол, выглядели так аппетитно, что настроение Дерина Свейла тут же улучшилось. Подали рагу из кроликов с гигантскими грибами, жареного ягнёнка с гарниром из картофельной запеканки с золотистой морковью и жареную курицу под арбузным соусом. Даже перед Флуффи поставили солдатский котелок с аппетитной косточкой. Фрижель улыбнулся, вспоминая о завтраках, которые им наскоро готовил Абель во время их путешествий. Но Абель оставался по-прежнему невозмутимым и даже не притронулся к еде.
Зазвенели столовые приборы, все молча принялись за угощение. Тишину прервал Эрнальд.
– Дерин, – начал он, – ваша армия до сих пор не присоединилась к войскам Люда Лоу на равнинах Мерема из-за того, что солдаты являются членами секты Магнуса?
Отец Абеля дожевал кусочек крольчатины и вытер чёрную с проседью бороду, прежде чем ответить.
– Нет, – произнёс он. – Мои солдаты всё ещё верны мне, и я по-прежнему внушаю им страх. Они бы без разговоров отправились на равнины Мерема, если бы я им отдал такой приказ. – И он повернулся в сторону Химы. – Но если я отправлюсь на фронт, то сарматы, воспользовавшись моим отсутствием, захватят наши шахты. Ставка в этой игре слишком велика как для Таранки, так и для королевства в целом. Оно может стать ещё беднее. Сейчас моё место здесь.
– Как раз об этом мы и хотели переговорить, – сказал Эрнальд. – Сарматы готовы обсудить условия перемирия. Если вы выдадите им Талес, ту самую воительницу, которую вы захватили в плен, её народ даст обещание не ступать ногой в джунгли до тех пор, пока ваши войска не вернутся из Мерема.
Дерин переводил взгляд с деда Фрижеля на воительницу, как если бы предвидел подвох с их стороны. Он задумался и не произнёс ни слова в течение нескольких долгих минут. Потом он покачал го- ловой.
– Нет, – сказал он. – Я отказываюсь освобождать пленницу. Она является моей единственной гарантией. Вы хотите обсудить перемирие. Согласен. Но только на моих условиях!
Эрнальд посмотрел на Химу, которая уже собиралась встать из-за стола, и взглядом дал ей понять, чтобы она не горячилась.
– И каковы же эти условия? – спросил глава мятежников.
Дерин немного помолчал и ответил:
– Я оставляю пленницу в тюрьме до конца войны. А сарматы должны пообещать мне, что переправят свой город в открытое море и бросят якорь возле дюн Кинзира. Или, если пожелают, они могут отправиться ещё дальше, вдоль побережий Арданского леса.
– До вашего возвращения? – спросил Эрнальд.
– Нет, – ответил он. – Навсегда. Лазурная бухта большая, а их город можно перемещать. Так зачем им оставаться в Дельте спрутов?
Фрижель почувствовал, как его сердце сжалось. Вопиющая несправедливость этого предложения, сделанного народу Химы, который и без того перенёс много страданий, поразила его.
Воительница вскочила из-за стола, опрокинув стул, и бросилась к выходу.