А теперь представьте себе Очень Правильных Родителей, которые воспитывают своих детей в строгости и послушании — то нельзя, это нельзя, потому что и опасно, и простудишься, и микробы, и влияние улицы, и все это чепуха, и делом надо заниматься, и ты из приличной семьи, и т. д. и т. п.
Знакомая история? Чем она обычно кончается?
— Что уж и говорить, — скажете вы. — Дите терпит-терпит, строит из себя золотого ребенка, а само так и мечтает пробежаться босиком по грязи, набить кому-нибудь морду, курить, ездить на мотоцикле, напиваться, нюхать травку… В восемнадцать лет дите вырвется на свободу — и начнет тоннами лопать запретные плоды. «Праздник Непослушания»…
Именно так и вышло с трипервыми подданными. Им запрещали слушать тридевятую музыку, читать тридевятые книги, носить тридевятую одежду — говорили, что все это вредно, грязно и некультурно. И, хоть во многом это так и было, трипервая молодежь бредила и тем, и другим, и третьим (кто тайком, а кто и нет.)
Ком подавленных желаний рос, рос, набухал — и так набух, что однажды лопнул, забрызгав все царство. Оно распалось, как конструктор, на кубики, — а молодежь, вырвавшись на свободу, принялась обжираться запретной культурой. А с ней — наркотиками, развратом и «цинизмом, бескрайним, как вид с Останкинской телебашни» (это так писатель Пелевин сказал).
Тридевятая культура всем этим давно переболела, как дети из нормальных семей, которые разок попробуют запретное, убедятся, что ничего хорошего, мерзость одна — и больше не тянет.
Но для трипервых детей вся тридевятая мерзость была не мерзостью, а волнующим Запретным Плодом (с привкусом Свободы и Крутизны). И у них, в отличие от тридевятых, не было иммунитета…
Кончилось это так, как обычно кончаются все Праздники Непослушания: царство окунулось в такую помойку, в какой не бывало, пожалуй, еще никогда.
Представляете, как обидно? Еще совсем недавно — Лучшее В Мире Царство, которому всякие тридевятые в подметки не годились; а теперь — пародия на Тридевятое, больная всеми его детскими болезнями, да еще и без иммунитета.
А кто виноват?
Этот вопрос обычно задают, подразумевая, что виноват не я, а кто-то другой. (А по-правде-то — кого еще винить? Только себя, да родителей, которые «хотели, как лучше».)
И — всегда найдется кто-нибудь услужливый, который шепнет: вот эти натворили. Ты ни в чем не виноват, это все они.
Так и получилось, что во всем оказалось виновато… Тридевятое царство. Это оно специально подослало шпионов, чтобы соблазнить меня своей грязью; это оно специально растлевало меня изнутри… (а что это за я, которого можно специально растлить?)
Почему? Потому что у нас было Лучшее В Мире Царство, а подлому врагу зависть покоя не давала. Вот не мог он спать, зная, что не у него Лучшее В Мире, а у нас.
(Нет-нет, очень может быть, что кто-нибудь из тридевятых специально так делал. Но только это ничего не меняет — ни в том, кто виноват, ни в том, как относиться к Тридевятому царству в целом.)
Кинули манипуляторы эту наживку — и трипервый народ приободрился: хоть еще и сидим в помойке, но уже знаем, что виноваты не мы, а Враг.
А с народом, который верит во Врага, можно делать что угодно. (Да потом и списать все на этого Врага.)
Так у трипервых появился Враг — тот самый, на которого они были готовы молиться каких-нибудь …надцать лет назад. Обида за Великое Прошлое была так сильна, что трипервые подданные уже и забыли, как хозяева Великого Прошлого кутали их в июле и дезинфицировали им рот после каждой ложки. Прежнее поколение стыдилось своих подвигов и тосковало по детству…
— Когда лучше было: сейчас или при царе Горохе?
— При царе Горохе лучше было! Тогда женщины были моложе, и у меня все зубы свои были…
…а новое поколение не помнило Великого Прошлого и знало о нем только по рассказам старших.
И очень, понимаете ли, захотелось трипервым гражданам, чтобы их царство снова казалось Лучшим В Мире. (Такая себе третья молодость.) Вот только для этого уже не было у них того чувства сопричастности своей культуре и истории, какое вдохновляло их пра-пра-пра на великие шедевры. Пропили-промотали они и это чувство, и саму культуру с историей.
Ничего у них не осталось, кроме позапрошлогодних лозунгов, да еще Врага. А одним Врагом Лучшими В Мире не станешь. Тем более, если Враг этот — виртуальный.
Нет-нет, в Тридевятом тоже отнюдь не одни ангелы прописались. На бедах Трипервого они были вовсе не прочь поднажиться — как, впрочем, и наоборот (если бы у Трипервого были бы силы). Такие уж они, царства эти — что Тридевятое, что Трипервое, что Тривторое: есть силы — грызем соседей, нет — они нас грызут. Просто одно дело — обычный хищник, и совсем другое — Враг, который так не любит нас, что спать не может.