Невинные напитки «кадета» вызвали грубоватые шутки. Мол, знаем, как это бывает! Сидишь на мели, камрад? Вовка не подал вида, но оскорбился. Едва не заявив, бедолага, что он, мол, как все советские моряки, не пьют виски по идейным соображениям. Но фраза получилась сложной, а уж сказать «по идейным»… ни в зуб ногой, да, не по зубам ему. Не-по-зубам! И уж вот тут-то совершил глупость: пошел к стойке и выложил два фунта за бутылец «Уайт хорс», «Белой лошади» то есть. А никто и внимания не обратил. Включились зеленые лампионы, заиграла музыка. Матросы, кто был с девчонками, принялись рок-н-роллить, а старички-унтеры покинули бар. А тот морячок, что спросил про «мель», подсел к нему, завел разговор о России и о «советах». Тогда-то Вовка и вспомнил, что парень этот, с товарищем, катил с ним бок-о-бок в такой же коляске, под таким же балдахином, с таким же старичком на козлах, как незабвенный теперь сэр Джон.
Поболтали. Выпили «Лошади». Фразы-то складывались с трудом. Но выпили. За знакомство, за флота, за море. Тут все ясно-понятно, все без булды.
Вовка не опьянел, но состояние было странным. Как во сне: хочешь убежать от кого-то — пыхтишь, силишься, а ноги — не твои. Чужие ноги, ватные. На них стоять трудно, не то что бежать, спасаться, когти, как говорится, рвать. Но то — во сне. Сейчас Вовку разморило, скособочило. Под потолком шелестели вентиляторы — пересел под струю, благо новый знакомый освободил стул и перебрался к своим. Вовка решил чуток подождать, собраться и, оставив бутылку (да ну ее — к чертям собачьим!), намылиться в дверь. Вот угомонятся танцоры, освободят дорогу — он и дунет в порт, прямиком на причал. В запасе минут двадцать — двадцать пять. Уже недостаточных. Явно. Но… Хватятся же его — подождут. А может, Гордеич уже и сейчас дежурит. Ждет, чтобы паспорт забрать. Ей-ей, этим… словом, этим — что важно? Не человек, нет. Важно собрать у матросов все загранпаспорта и спрятать в сейф. А после ладони потереть: поррядок!
Вот сейчас он подымется и…
Ох, ох, ох… Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить.
…ладони потереть: порядок, мол, в танковых войсках. А он им назло? Назло им заварил всю эту кашу, так, что ли?
Ввалилась — на рок-н-ролл прилетели? — компания. Именно ввалилась, именно компания. Будь то в России, Вовка бы сказал: гоп-компания. Так бы и сказал. И это — все. А так — парни как парни. Человек семь. И три девицы. Тоже не из страны победившего социализма. Вовка на таких не заглядывался. Считал вульгарными, если… гм, цивилизованным языком. И парни особенные. Есть крепыши: оторви да брось. И в подпитии. Таким, наверно, тогда веселье, когда море по колено, а кулаки три дня как чешутся. У заводилы (с платком на шее и при карабас-барабасовых усах) для шика, видимо, цветок приколот к кармашку безрукавки. Белый. Кажется, хризантемой зовется. Остальные парни разные, но одеты похоже, отметил Вовка. Машинально. Как факт. Ведь компания, раздвигая танцующих, просочилась к Вовкиному столику и к соседнему, пустовавшему с тех пор, как покинули бар местные «Прометеи».
Все бы ничего, но…
Все переменилось и очень стремительно.
Вовке что-то сказали. Вовка не понял. Не дождавшись ответа, ребята сдвинули столики. Ему не жалко — гуляйте. Вы — хозяева, он — гость, но… Нет, так не договаривались: одна из девиц защебетала, закартавила, зацокала и присела к Вовке. И не просто — повисла. Правой лапкой — за шею, прижалась к плечу, левой плеснула «лошади» в пустой стакан и снова пискнула что-то, припадая к нему губами.
Ах ты!.. Опомнился. Смешно, но не дома, и черт его знает, как себя вести. Руку красотки все-таки сбросил. Может быть, слишком резко, может быть. Однако реакция девицы, говоря суровым языком газеты, была неадекватной Вовкиному поступку, Она завизжала и… укусила его за ухо! Поблазнилось что-то дуре! Но кровь-то течет! До крови цапнула!
Вовка вскочил — девица вцепилась в руку. Главное, не понять: смеется или плачет? и какой во всем этом смысл? и есть ли он вообще?! У Вовки голова — кругом, а заводила с цветком — тут как тут. Сорвал с себя платок и петлей набросил на Вовкину шею. Стиснул, потянул концы — глаза на лоб: ма-ама!