Утро началось на голодный желудок - забылось как-то это ощущение за проведенные в Провинции сытные денечки. Взятые с собой фрукты кончились еще в доме на горе, а смертоносцы, которые фруктами не питаются, оставались без еды уже третий день. Это означало одно - на своих спинах восьмилапые людей поднимать не станут, силы будут беречь. Забираться придется самим. Поначалу Найла подмывало отправить пауков на обрыв поохотится, а потом воспользоваться их помощью для подъема, но после недолгого размышления правитель от этой идеи отказался. Добычи тут явно немного, а что еще в пути случится - неизвестно. Лучше не рисковать. Ночь в закрытом от ветра закутке выдалась теплая, поэтому отогреваться смертоносцам не понадобилось. Они просто дождались рассвета, а потом дружно рванули вверх по склону. - От стены! От стены все отойдите, - предупредил правитель стоявших внизу людей. - Еще свалится кто на голову. Не свалился никто. Добычу свою смертоносцы не упустили ни разу, унесли наверх, а сами чувствовали себя на обрыве достаточно уверенно. Примерно через час десяток восьмилапых детишек опустились вниз на сверкающих паутинках, после чего бодро убежали обратно, оставив еще по одной ниточке. Люди к этому времени успели забросить копья за спину и прочно привязать их к себе поясами и ремнями пустых заплечных мешков. - Ну, - подошел Найл к одной из паутинок, взялся за нее и пару раз дернул, как бы проверяя на прочность. - Пошли. Поначалу то, что ладони крепко прилипали, здорово мешало, потом правитель приспособился - отпуская паутину, отводил руку не в сторону, а вниз с рывком. Стало проще. Неровности на стене позволяли время от времени найти опору для ступней, перенести вес на ноги и чуть-чуть отдохнуть. Руки устали уже после первых ста метров, и опять, как вчера, Найл возблагодарил мешавшую поначалу липучесть паучьей веревки - с нее не сорвешься, даже если разжать пальцы. Чтобы разбиться, нужно еще и силу немалую приложить. Поначалу перед лицом маячили ровные "пальмовые стволы" без единой зацепки, потом их пересекла узкая полоска кустарника со множеством глубоких выбоин. Найл выбрал одну поглубже, поставил в нее обе ступни, минутку отдохнул и полез дальше: руки повыше, ноги рывком вниз - если просто подтянуть их к себе, то тяжелая прилипшая паутина потянется вместе с ними. Когда ступни "отлипнут", согнуть колени, опять прижать их к липкой паучьей нити, приподняться немного выше, отодрать прилипшие ладони, перекинуть их дальше, и снова начинать отрывать ноги - и так фут за футом, дюйм за дюймом Добравшись до второго участка с поперечными зарослями кустов, правитель обнаружил рядом с паутиной большой можжевеловый куст, забросил на колкие ветви ноги и расслабился в полулежачей, полусидячей позе, переводя дух. Вот уж не ожидал, что будет так трудно! Минут через десять соседний куст зашуршал, и из ветвей высунулись короткие - с указательный палец, - круто изогнутые челюсти, потом показалась маленькая черная голова, следом - передняя часть туловища... Клоп-лупоглаз! Кличку свою он получил не за глаза, а за два больших желтых пятна на спине, на глаза очень похожие. Насекомое трусливое, но нападать на спящих у него мужества хватает. Через челюсти с каналами внутри крупный глазастик за пару минут способен высосать человека досуха! Поначалу его добыча спит, а потом уже теряет сознание от потери крови. - А ну, брысь! - Найл топнул по склону ногой. В воздух взвилась белая пыль, а клоп моментально юркнул обратно в куст. Тем не менее правителю стало неуютно, и он двинулся выше. "Ствол" напротив паутины на этот раз оказался весь растрескавшийся, с глубокими выбоинами, и последующие тридцать метров Посланник поднимался как по лестнице, упираясь в выемки ногами, а за паутину придерживаясь больше для подстраховки. Вскоре Найл вломился в очередной куст и тут же уткнулся лицом в крупную полупрозрачную афиду, исходящую липким сладким потом. Интересно, как это пауки охотятся, если живность чуть не на каждом кусте осталась?! Останавливаться правитель не стал - рядом с афидой только задержись, сразу весь в сиропе окажешься - и продолжил подъем. Движение замедлилось - обрыв гладкий, а руки уже устали. Тем не менее Найл постепенно отыгрывал у высоты сантиметр за сантиметром. Отчаянно хотелось прилепиться к паутине всем телом и расслабиться, но он знал, что потом ни за что не отклеишься отдых будет вечным. - Ничего, - прошептал правитель, - доберусь до следующих кустов и устрою большой привал. На глаза попалась черная овальная дыра. Найл сделал усилие, поднялся на полтора метра, поставил в нее ногу и перевел дух. Из дыры высунулись суставчатые усики, деловито ощупали сандалию и пропали в глубине. - Что, не понравился? - через силу усмехнулся Найл. Усики появились снова, следом за ними - крупные черные жвалы. Продолжения правитель ждать не стал - подпрыгнул, подтянулся, поднялся еще на полметра. Чуть отдохнул, потом собрался силами, на одном дыхании преодолел еще метров пять и перевалился всем телом на высохший, но тем не менее вонючий куст креозота. Он даже не заметил, как заснул и очнулся оттого, что Нефтис приложила ухо к его груди. Стражница хотела что-то спросить, но у нее не хватило дыхания. - Отдохни, - сказал ей Найл, - а я дальше полез. Короткий сон дал ему силы взобраться до следующих кустов. Откинувшись спиной на ветки, правитель увидел, как на расстоянии вытянутой руки неторопливо шествует мимо жирная, отъевшаяся, зеленая с фиолетовым ободком возле головы игольчатка. "Ну вот, обед уходит", - подумал Найл, но ни малейшего желания переть вверх на себе еще и гусеницу у него не появилось. Он проводил "дичь" взглядом и полез дальше. Добраться до следующих поперечных полос стоило больше часа времени. Из мелких выбоин кое-где выпирали чахлые веточки, не сулящие ничего, кроме запаха. Отдыхать было негде. - Хоть бы нора чья попалась, ногу поставить, - пробормотал Найл, - а там пусть хоть всю отожрут. Норы не нашлось, но удалось углядеть небольшую выбоину. Правитель воспользовался ею на полную катушку, долго простояв в ней на одной ноге, пока не решил, что сил на очередной рывок ему хватит. Не хватило. Найл повис, откинув назад голову, видя верхний край обрыва, до которого оставалось всего-то метров десять, но не мог больше подняться ни на дюйм. "Вот и все", - понял он и испытал огромное облегчение. Теперь больше никогда ему не придется выжимать из себя все силы до последней капли и срываться в пропасть почти рядом с целью, больше никогда не придется испытывать такой невероятной усталости. Все позади... Пальцы его разжались, и вес тела удерживала только липучесть паутины. Потом прямо на голову свалился Шабр, сграбастал своими огромными лапами затянул наверх и уложил на землю. Примерно полчаса полностью вымотанный Найл просто лежал на угловатых холодных камнях, радуясь покою и безопасности. Потом сел. Впереди лежало плоскогорье. Не совсем плоское - дальний край забирался заметно выше, но без крутых подъемов. Больше всего это плато напоминало развалины густо застроенного квартала: серо-голубые узкие выступы торчали из тела горы, как полуразрушенные, но еще достаточно высокие остатки фундаментов - где-то отдельный куб, где-то длинная извилистая стена, где-то череда разновысоких опорных столбов. Лабиринт, но не очень запутанный. Это хорошо - через препятствия карабкаться не придется. После сегодняшнего приключения руки у людей неделю болеть будут. Найл оглянулся. Смертоносцы стояли вдоль обрыва и время от времени падали вниз, чтобы подхватить и вытащить наверх еще одного выдохшегося человека. Рациональные пауки не тратили энергию на тех, кто еще способен подниматься самостоятельно, но и не доводили людей до той опасной грани, когда усталость побеждает страх смерти; когда хочется закрыть глаза, разжать пальцы и с облегчением ждать прихода короткой вспышки боли, после которой наступит покой. Из-за края обрыва появился Шабр, бережно опустил Нефтис рядом с правителем. Никому не доверил, сам поднял! Найл послал ему импульс благодарности. Смертоносец ответил мыслью, означающей примерно то же, что и пожатие плечами у людей - он еще помнил, как Посланник и его стражница вытащили его из метро, спасая от безумия и неминуемой смерти, и по сей день не считал, что отплатил им за это сполна. - Вы здесь, мой господин, - с облегчением схватила Найла за руку Нефтис. - Да, конечно, - кивнул правитель. - Не беспокойся. - Не могли сразу нас поднять? - тяжело дыша, высказала обиду на восьмилапых соратников девушка. - Они же голодные, Нефтис. - покачал головой Найл. - Им нужно беречь силы. Согласись, поднять человека на тридцать шагов легче, чем на триста? Хорошо хоть, тут подняли... Из двуногих самостоятельно смогли забраться на обрыв только дети, да и у тех не осталось сил двигаться дальше. - Целый день потратили, - покачал головой Найл. - А вперед продвинулись, считай, всего на десяток метров. Привал оказался грустным - без еды и воды, да вдобавок к вечеру здорово похолодало. Впрочем, между Нефтис и Завитрой, под общим одеялом, Найлу мерзнуть не пришлось. Вот только враждебность между претендентками на внимание правителя опасно нарастала, и Найл, опасаясь взрыва, предпочитал не прикасаться ни к той ни к другой - хотя желание, укротить которое ни голоду, ни жажде, ни усталости оказалось не под силу, терзало его душу и напрягало плоть. В эти минуты он очень сожалел, что находится не в Дельте, где можно отойти в сторону от посторонних глаз и "вознаградить" кого-нибудь за бдительность; и - совсем "увы" - не во дворце, в котором любая служанка сочла бы за честь...
Утро принесло изморозь. Белая мельчайшая пыльца побелила скалы, копья, одеяла. Все смертоносцы поседели за ночь, как умудренный опытом Дравиг, а мысли их стали столь же медлительны и тягучи, как и застывшие тела. В ожидании солнца люди сидели, скорчившись, под одеялами и зевали от голода. Найл явственно ощущал, как подвело у путников желудки, но пока не волновался - в Провинции все хорошо набрались сил, несколько постных дней никого с ног не свалят. Дневное светило явно охладело к своим детям и дозировало тепло, словно рабочий муравей паек для солдата - только-только чтоб не сдох. Сперва изморось размякла и превратилась в капельки воды на освещенной стороне скал - в тени она уцелела до полудня. Потом солнце соизволило омолодить пауков и вернуть изначальный цвет одеялам, и уж в последнюю очередь подсушило древки копий и рукояти ножей. Тела смертоносцев в таких условиях никак не могли прогреться, и Найл всерьез начал опасаться того, что до вечера пауки так и не придут в себя, но в конце концов, в их головах ощутилось достаточно внятное мышление, и правитель отдал приказ начинать движение. Холодные лапы смертоносцев поначалу не слушались хозяев, но постепенно их мышцы нагрелись, сознание обрело привычную ясность, воля - мощь. По счастью, помощи от пауков в этот день не потребовалось. Найл достаточно уверенно вел людей в нужном направлении, петляя между уступов, а пауки с непривычной покорностью тянулись следом за бывшими слугами. Необходимость постоянно поворачивать направо, налево, обходить довольно длинные, несуразно изломанные стены, вытянутые почему-то именно поперек дороги, удлиняла путь. Порою возникало ощущение, что некий создатель специально подстроил все таким образом, чтобы идти приходилось много, а продвигаться удавалось всего ничего. Солнце с пугающей скоростью опускалось к западу, а петляниям не видно было ни конца, ни края. Однако правитель поставил себе задачу не останавливаться до тех пор, пока не выйдет на гребень, если можно применить такой термин к плоскогорью - к высокому отдельно стоящему уступу, выпирающему на самом краю видимой части плато. Найл довел сюда свой отряд уже в сумерках, ощущая за спиной если не ропот, то глухое недовольство, а когда довел, то понял, что выиграл: внизу, под обрывающейся несколькими огромными ступенями горой, раскинулся Рай - глубокая, широкая котловина, не меньше десятка километров в диаметре, половину которой укрывал густой, черный в сумерках лес, а другую отобрало себе тихое озеро, уже отражающее первые вечерние звезды. - Привал, - разрешил Найл. - Завтра спустимся и наконец-то спокойно отдохнем. Темнота неторопливо поглощала котловины, ущелья, пропасти и мелкие ямы, постепенно поднимаясь все выше и выше, стремясь сравняться с вершинами, и в этот миг далеко-далеко впереди вспыхнул в последних лучах ослепительной белизной горный отрог. Череда остроконечных пиков выделялась высотой над прочими, тоже отнюдь не маленькими кряжами, а посреди них, сияющих безукоризненной чистотой, поднимался один, угловатый и неказистый, похожий на широкоплечего великана, понуро повесившего голову - сверкающие на солнце снега одели его в серебряные доспехи, вековой лед вершины казался хрустальным шлемом... Отраженные лучи подсветили на небе три тонкие длинные змейки перистых облаков. - Может быть, хоть завтра теплее будет, - прошептал правитель. Ему совсем не улыбалось опять ждать пробуждения смертоносцев до полдня. Далекий отрог продолжал светиться, словно и не наступила вокруг непроглядная мгла, словно сияние его поддерживается не последними искрами уходящего дня, а рождается где-то изнутри. Наверное, местные жители, если таковые имеются в здешних краях, искренне верят, что там, у подножия горы, очень похожей на дремлющего на посту великана в серебряных доспехах, стоит дом Солнца, в котором оно скрывается на ночь. Отрог погас. И опять обнаружилась на высоком небесном куполе странная граница: позади путников звезды светили, а впереди - нет. И невидимыми облаками этого теперь не объяснить: не бывает тяжелых непрозрачных туч там, где выстилаются в звенящей вышине легчайшие ленточки перистых облаков. - Вы идете, мой господин? - окликнула его Нефтис. - Иду, - правитель зябко поежился и проворно нырнул под теплое одеяло, на плетеную подстилку между двух горячих женских тел.