Сама Гюзель тоже заметила изменения, которые происходили с окружающими, стоило ей только взять в руки маленькую серебристую фигурку. Их голоса становились тише и подобострастнее, их глаза старательно избегали ее взгляда и они всеми силами старались выполнить любое ее желание. Чем Гюзель-Лейлат и научилась беззастенчиво пользоваться. Вот только использовать амулет с каждым разом становилось все сложнее и сложнее, словно он каждый раз высасывал ее силы. Поэтому в последнее время бывшая жена Хана все реже прикасалась к фигурке, пользуясь ей только в самых крайних случаях.
Тем временем ее сын подрос и окреп, став настоящей гордостью матери. Хан хотел дать ему имя в день своего триумфа, поэтому долгое время ребенок оставался безымянным. Уже в тосгоне мать нарекла его Хаган, что означает великий правитель. Глядя на свое дорогое ненаглядное чадо, она чувствовала, как внутри нее снова зарождается надежда.
«Все у нас еще будет, — подумала она. — Дух был прав, мой сын однажды станет-таки Великим Ханом. Уж я постараюсь».
И улыбнувшись, она повесила фигурку Волка себе на шею.
Dreamers
Владислав Савин
Охота
Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени.
Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.
Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра.
А старик Жондырлы — сумел.
Но это не принесло счастья роду Хана.
— Сакрын ичтыр басак! — сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. — Кондыргэн басак! Басак!
Женщина вскочила с колен.
Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.
Старик онемел. Всё было понятно без слов. Любой кто осквернит дары Неба, должен умереть. Но убивать молодую мать было выше его сил.
— Ардалык! — требовательным голосом приказал хан и вышел из юрты.
Снаружи раскинулась летняя ночь. Дышать сразу стало легче. Скоро начнёт светать, и им нужно будет выдвигать дальше. На поиски могилы Чингисхана, к которой, если верить старику, оставалось немного. Несколько месяцев они блуждали по степи, продвигаясь всё на восток. И наконец, они почти дошли до берегов Ононона — места, где родился и вырос Чингисхан. Здесь же должна находиться его могила. Как гласит легенда, над его могилой проложили русло реки, чтобы это место невозможно было найти. Сотню лет воды охраняли покой своего господина. А теперь… Теперь он. Хан всех ханов должен нарушить его.
Много невзгод встречалось на его пути. Потеря любимого коня. А теперь ещё и его любимой Гюзель.
Отвлекшись, хан не заметил, как его окружили его верные воины. Они были готовы отправляться с первыми лучами солнца. Хан отдал несколько команд и зашёл к себе в юрту.
В углу юрты сидел мрачный Жондарбай. Хан не стал ничего спрашивать, а молча, не прикасаясь, положил фигурку льва в мешочек, махнул старику на полог юрты и не дожидаясь его вышел.
Светало. Солдаты уже заканчивали погрузку. Можно было выдвигаться.
Отряд хана должен был к вечеру выйти на берег Онона. Дальше идти параллельно реке. И через день они будут на месте. Но невзгодам хана не суждено было кончиться. Когда вдалеке начала виднеться река, наперекор им из зарослей выскочили на конях двое воинов. Они быстро окинули взглядом отряд хана и резво рванули обратно в заросли. Безусловно, их здесь ждали. И действительно, не пройдя и сотни метров, они наткнулись на юрты.
Они уже были оповещены о подходе отряда хана. Из юрт выбегали солдаты, брали оружие, садились на коней.