– Странно, – сказал Ривера, щелкая выключателем. – Несколько камер не работают.
– Да? Где?
– Бухта Первая. Я проверяю. – Он дотронулся до уха, куда был вставлен крошечный наушник. – Вахтенный офицер говорит, что камеры отключили несколько минут назад из-за неполадки в схеме.
Гриффит нахмурился.
– Не нравится мне все это.
– Тебе нужен капитан? – Ривера снова коснулся коммуникационной панели.
Сержант взглянул на монитор: на экране появился шаттл.
– Не надо, не беспокой его. Предупреди все станции контроля, службу внутренней безопасности.
«Интересно, какая от этого польза», – подумал Грейсон. Все станции и так уже на взводе и следят за спуском корабля с Малайя.
На своих мониторах они видели, как раскрываются короткие гидравлические опоры шаттла. Хлынул поток света и шума, и шаттл опустился на черную железобетонную поверхность, в 500 метрах от Карлайла. Корабль устаревшей конструкции по форме напоминал яйцо.
Множество заплат и коричневых пятен портили когда-то гладкую поверхность, а голубая эмблема Дома Малайя – круг с буквой "X" внутри – была единственной приметной деталью на корпусе, поблекшем от бесчисленных подъемов и спусков.
По коммуникационной линии донесся голос Карлайла:
– Вижу посадочную башню. Это судно числится малайским грузовозом.
Самым уязвимым местом в соглашении было разрешение шаттлу приземлиться на своей территории. Поскольку такой корабль мог располагать значительной огневой мощью и перевозить боевые роботы, небольшие армии и тяжелые транспорты, этого нелегко было добиться. Разумеется, судно находилось под прицелом орудий, лазерных башен, ракетных батарей, кольцом окружавших космодром и служивших внутренней линией обороны. Тем не менее защитники базы испустили коллективный вздох облегчения, когда на искривленном корпусе корабля увидели яркую малайскую эмблему и услышали кодовое звучание распознающего его прибора. Над выщербленной броней судна возвышались лазерные турели, но тяжелое вооружение отсутствовало. Это был всего-навсего грузовоз, старый, потрепанный, с представителями нового союзника Дома Штайнера на борту.
Грейсон и члены штаба наблюдали, как капитанский «Феникс-Сокол» зашагал к кораблю, смутно возвышавшемуся над ним.
В Бухте Приюта диверсант выглянул из-под полуразобранной консоли. Вахтенный офицер сидел спиной к теху, забросив ноги на консоль. На мониторе виднелись огни космодрома, грузно переваливающийся боевой робот, громада садящегося на столбах белого пламени шаттла. Треллванец сверился с часами и проследил, как последние секунды истекли.
Пора действовать.
Из ранца диверсант извлек маленький портативный генератор. Сам по себе прибор выглядел достаточно невинно. Техи часто носили с собой генераторы на задания, где требовались свет и энергия. Поскольку ремни отсутствовали, он прикрепил его к инструментальному поясу, где прибор свободно болтался у правого бедра. Один конец провода треллванец защелкнул в штыковое гнездо, другой конец вставил в основание гибкого цилиндра. Изогнув цилиндр, он высвободил лезвие, которое выскочило и зафиксировалось в новом положении.
Треллванец медленно поднялся, не сводя глаз с тыльной стороны шеи караульного офицера. Держа лезвие в правой руке, он пошарил свободной рукой по телу в поисках переключателя.
Почувствовав что-то неладное, какое-то движение сзади, караульный офицер полуобернулся, затем вскочил на ноги, увидев теха, подкрадывающегося сзади. В тот момент, когда стул офицера с шумом опрокинулся, рука предателя нашла переключатель, который привел в действие приводной механизм свинцово-серого лезвия, и узкое помещение наполнилось сухим жужжанием. Виброножи невероятно эффективны в ближнем бою. Энергия батарей трансформируется в ультразвук, который заставляет лезвие вибрировать с быстротой, недоступной человеческому глазу. За несколько секунд вибрирующее лезвие нагревается до белого каления, и им можно резать сталь, словно масло.
Офицер нащупал кобуру пистолета, но прежде, чем вытащить оружие и воспользоваться им, он неожиданно стукнулся спиной о консоль. Жужжащее лезвие метнулось вперед и вниз, кромсая металл, плоть и кости. Офицер пронзительно вскрикнул, прижал окровавленные пальцы к груди, затем снова, пятясь назад, натолкнулся на консоль. Треллванец придвинулся, лезвие взлетело в воздух еще раз, прервав последний вопль.
Диверсант выключил нож, смотал провод и осторожно, чтобы не коснуться горячего лезвия, спрятал оружие в изолированные ножны. Быстрыми и точными движениями он ощупал панель, найдя, наконец, белую кнопку, утопил ее и держал некоторое время. Отовсюду доносился глухой скрежет механизмов. На противоположной стороне Бухты Приюта, за расчлененным корпусом боевого робота, похожего на кита, выброшенного на берег, начала с грохотом отходить металлическая стена, раскалываясь вдоль шва с заклепками-оспинами. На панели замигала красная аварийная лампочка, и откуда-то раздался женский голос:
– Предупреждение. Предупреждение. Нарушена безопасность в Бухте Приюта. Внешняя стена открыта. Предупреждение…
Через отверстие в стене ворвался ледяной воздух, насыщенный песком. Диверсант сузил глаза, обнаружив движение снаружи – скользящие среди теней фигуры. Он отпустил кнопку, переступил через забрызганное кровью тело караульного офицера и торопливо спустился по ступеням вниз.
Тех, надзиравший за починкой боевого робота, спешил к главному выходу, как вдруг что-то схватило его за талию, приподняло и швырнуло об стену. Один из техов, сидящий на «груди» машины, завопил и свалился с пятиметровой высоты на пол; дру гой попытался перебраться в безопасное место за открытой пластиной. Затем раздались пронзительное шипение, выстрел и гулкий звук брошенной гранаты. Откуда-то донесся вопль, который был тут же прерван вторым взрывом и треском автоматного огня. К этому времени через дверь в дальнем конце Бухты Приюта вломились люди в серых и голубых униформах, с автоматами, изрыгающими пламя. Штурмовик в черном одеянии отшатнулся назад, когда другой метнул ему навстречу предмет, который покатился, подскакивая, по полу. Затем последовала вспышка, прогремел оглушительный удар, и комбинезон диверсанта на мгновение прилип к телу. В следующий момент серые униформы прекратили свое существование, если, конечно, не считать окровавленных кусков и лохмотьев.